Блеф

– Серьезно, нормально. Тут просто у моего будущего жениха лошадь пропала, с ценником в пятнадцать миллионов.

– Лизка!

– Что?! Это не я! Отвечаю.

Охренеть. Сыч сходу решил, будто исчезновение жеребца – моих рук дело. Нормально?

– Лизка!

– Говорю же, не я. На кой черт он мне сдался.

– Откуда я знаю. Но вот эта твоя внезапная увлеченность весьма странно выглядит. Сразу показалось мне подозрительно.

– Да твою мать... Ещё раз говорю, не трогала лошадь. Не трогала! Куда я ее дену? К твоим курам привезу? Будем вместе по ранней зорьке домашнюю скотину выгуливать? Не плети, бога ради. Совпало.

– Ааааа... Ну-ну...

Вот это его "ну-ну" изрядно меня напрягло. Вроде согласился, но до конца не поверил. В это мгновенье мне показалось, будто у Сыча появился посторонний шум, навроде чужих голосов.

– А ты где? Чем занимаешься?

– Я! Так это... С мужиками на рыбалку пошел.

– Ночью? Так-то поздно уже.

– А мы сети поставили. Вот сидим, ждём. Ладно, малышка, главное, все у тебя хорошо. Давай, звони, если что.

"Папуля" как-то быстро свернул наш разговор и отключился. Может, бабу себе завел, наконец?

Я прошла вглубь небольшого парка, который располагался чуть правее от самого за́мка. Натурально парк. Аллеи, строгие ряды деревьев, фигурные кусты и чугунные лавочки с изогнутыми ножками. На душе было паршиво так, что хоть вой. Только уселась на скамейку, выбрав максимально темный угол, в конце мощеной камнем дорожки, появилась "сладкая парочка". Закон подлости просто. Видеться с Настенькой и Разумовским желания не было никакого, а потому я, словно заправский каскадёр, кувыркнулась через спинку скамейки и кубарем улетела в ближайшие кусты, где благополучно засела в засаде, всеми фибрами души умоляя вселенную, чтоб они побыстрее прошли мимо. Хрена там. Эта кукла из всех лавочек, а их, твою мать, было тут немеренно, выбрала именно ту, где спряталась я.

– Иди сюда, – Настя потянула Сашеньку за собой.

Он уселся, а девица задрав платье, прыгнула на него сверху. Ладони Разумовского тут же оказались на ее заднице, притягивая женское тело ближе. Твою мать... Быть свидетелем эротической сцены я не планировала никак, но и выбраться теперь из кустов не могла.

– Ты меня любишь? – Настенька двигала бедрами, явно преисполненная желания поиметь довольного Сашку-ирода. Она откинулась немного назад, спуская лямки лифа, который, естественно, тут же уехал вниз, обнажая грудь. Ну... Моя поинтереснее будет, если честно. Тут слабенькая двоечка, да и соски такое себе. Правда, Разумовского, похоже, все устраивало. Он с ухмылкой наблюдал за действиями жаждущей страстного секса девицы. Она терялась о его член все активнее, при этом слегка поглаживая свою грудь и закусив нижнюю губу, видимо,таким образом сдерживая стоны, потому как сама Настенька была возбуждена изрядно, я слышала это по ее дыханию, которое стало прерывистым и громким. Ситуация – глупее не придумаешь. Это во-первых. Во-вторых, наблюдать, как по любимому мною мужчине прыгает какая-то левая девка – удовольствие сомнительное и рождающее желание убивать. Конечно, я совсем не ждала, что Саша начнет строить из себя святую невинность. Трахаться он всегда любил и кобелем был ещё тем. Факт известный.

В этот момент Разумовский резко поднялся с лавочки, держа Настеньку на весу, развернулся и поставил девочку на свое место, спиной, и не только спиной, к себе. Он что, реально собирается поиметь ее тут, в саду?