– Минка!
– Федор!
– Ты слышал наш разговор? Подслушивал по приказу бея?
– Нет. Так вышло случайно. Бей всего лишь приказал мне тебя и её караулить. Слуги донесли, что ты украл одежду. Напрасно ты думал, что сундук бесхозный хоть на нем и не было замка. Вот я и здесь! Я тихо незаметно подкрался, пока вы спорили. А ты все и выболтал. Нельзя быть таким беспечным, Федор.
Мятелев вытащил из-за пояса кривой турецкий кинжал. Минка достал ятаган.
– Уж не думаешь ли, что в схватке меня одолеешь, Минка?
– Ты не горячись, Федя, – Иванов отбросил ятаган в строну. – Не хочу с тобой биться. Я ведь не за тем в комнату вошел. Сам посуди, коли не дурак. Я ведь мог бы сейчас слуг тихо созвать и схватить вас обоих. Но не сделал того.
– Оно так. А чего не предал, Минка?
– Я православный. И ты в беду попал, и я помочь желаю тебе.
Мятелев снова спрятал свой кинжал.
– И это все?
– Нет не все, Федя. Я думал, что смогу жить здесь в доме Дауда. Думал служить ему смогу. Ан не выходит. Не могу быть слугой турка. Не могу. И домой воротиться не могу, дабы снова народ на дворян подымать да бояр. Убили атамана Сокола, а сам я не больно-то могу человеков водить за собой. Какой из меня атаман? Смехи одни.
– Думаешь, на Руси иного Сокола не найдется?
– Может и найдется, и тогда загорится земля у бояр под ногами. Но сколь ждать того? А пока для меня дорога домой заказана. И хочу с тобой идти.
– Со мной? Но куда?
– А куда судьба тя загонит, туда и я пойду. Жизнь здешняя не по мне. В разбойниках повеселее было.
– Да ты ж молился про души загубленные! Помнишь, там на галере?
– То было. Тогда думал помру. Затем по-тихому жить захотел на чужбине. Но мочи нет, Федя. Душа моя бродяжная зовет меня в путь. И чем опаснее тот путь, тем лучше. Возьми меня с собой, Федя. Возьми, бога для. Пригожусь.
– Что скажешь, Марта? Вот нам и попутчик. С ним нас уже трое.
– Пусть идет, – кивнула женщина.