Новичок приходил в отчаяние, для приличия делал паузу, немного успокаивался и продолжал подготовленный доклад. Тогда Старик придвигался к отопительной батарее — у него был постоянный озноб, — закрывал глаза и своим негромким басом продолжал:
— Остановись, не укорачивай мне жизнь. Я уже старый человек.
Старик считал, что слушать длинные тирады так же вредно, как и произносить их. Когда у него было хорошее настроение, а точнее, когда он позволял себе показать подчиненным, что он в хорошем настроении, он собирал всех молодых сотрудников в своем кабинете, предлагал им кофе с медом, запрещал курить и спрашивал, как когда-то в школе:
— Сколько китов можно поместить в одном аквариуме?
Присутствующие излагали свои соображения, кто что мог придумать. «В зависимости от аквариума», — обычно начинали все. «Не зависит, — подчеркивал Старик. — Аквариум круглый, определенных размеров… например, величиной с дыню… но непременно зрелую… и светлую».
После такого вступления начинал расспрашивать о семьях, родственниках, потому что их отцы и старшие братья были его учениками. Молодые люди глотали ароматный напиток, но через мгновение от напряжения горло снова пересыхало. Тогда он их отпускал, говоря, чтобы каждый доложил ему лично. Всю следующую неделю ждали, найдется ли кто-нибудь достаточно сообразительный и умный. Нашелся. Когда Старик уходил на пенсию, тот стал его преемником. Теперь он уже полковник. Имя и фамилия его — Христо Дочев.
В день своего шестидесятилетия Старик пришел в парадной форме и с женой. Прежде ходил в гражданском костюме и требовал, чтобы честь ему отдавали взглядом. Что это значило, было известно только ему самому. «Когда работаешь, должен думать только о работе. Это видно по глазам. Посмотришь в глаза человеку, а они прозрачные, как аквариум. Всмотришься и видишь трех китов, на которые опирается его жизнь. Ведь не зря наши давние предки верили, что Земля держится на трех китах. Для женщин — это вера, надежда и любовь. Для детей — здоровье, игра, мать. Для нас, следователей, — истина».
Старик, видимо, был немножко романтиком, потому что на всех торжественных вечерах в управлении танцевал со всеми женщинами и каждой говорил комплименты. Потом эти комплименты переходили из кабинета в кабинет и постепенно превратились в подобие сборника нашего милицейского фольклора. А когда наступил момент торжественного слова полковника Дочева и все встали, Старик поднял руку, подошел к своему заместителю и, обняв его, сказал:
— Не укорачивай мне жизнь, Христо!
А потом обнял всех по очереди. Все получилось естественно и трогательно, спели «Варяга», одну из песен, за которую юбиляр в свое время в полиции был не единожды нещадно бит. Голос у него тогда еще не был таким басовитым. И однажды во время урока, когда рассказывал ученикам о русско-японской войне, он в подтверждение стойкости русских моряков запел «Варяга». Дети начали смеяться и сорвали урок. Тогда учитель дал им слова песни и велел выучить наизусть, как стихотворение. Ушел домой и с порога крикнул жене:
— Приготовь мне белый костюм!
Провожали Старика пешком до его дачи, пришли туда только к вечеру, он угощал нас вареньем из зеленых помидоров.
— Чем теперь будешь заниматься, батя Дамян? — спросил его тайком полковник Дочев.
— Когда умру, увидишь.
Вскоре выяснилось, что Старик пишет мемуары. Об этом знала только жена, которая печатала их и прятала в футляр швейной машинки. Это место, по его мнению, было самым надежным в доме и не могло вызвать подозрений. А утром передавала их полковнику Дочеву, чтобы снял копию. Его ученики и друзья хотели издать мемуары Старика, но он категорически запретил. Читали их все тайком от него, передавая друг другу, как запрещенную литературу. В последней главе были изложены советы Старика молодым. Один из них гласил: «Следовательская работа — это высшее человековедение. К ней очень пригодны женщины. Не только потому, что женщины более мягки характером, терпеливы и отзывчивы, а потому, что женщины легче понимают людскую правду, ту истину, которую я называю тремя китами в аквариуме. Не знаю почему, но уверен, что это так».
А в скобках была приписка карандашом: «Наверное, потому, что мы рождаем человека, отдаем ему свою плоть и сердце. Потому нам нужно знать его сущность». Это приписала жена Старика. Она была значительно моложе его и работала главным врачом в хирургическом отделении.
Однажды Старик решил проверить, как хранятся его рукописи. Под футляром швейной машинки он обнаружил только первую главу. Последние отсутствовали. Он понял, что их читают. Оборвал телефон, закрылся в своей комнате, а жене написал записку, что не желает ее видеть.
В течение года Старик принимал только своих бывших коллег по деревенской школе и некоторых учеников. Один из них оказался троянским конем. Недавно он был назначен в следственный отдел и, пользуясь расположением Старика, просил простить Дочева. Прощение было дано, но только взглядом. Дочев пришел, посидел и хотел завести разговор, но Старик проворчал, заговорил о заговоре друзей, который в свое время погубил Цезаря.
— Какой заговор, батя Дамян? — чуть не плача, умолял Дочев. — Сделал это ради молодых, хотел, чтобы почитали и кое-чему поучились. Ты наш учитель…
— Не укорачивай мне жизнь, Христо!
ebooksa