Прозрачная маска

— Чего именно?

— Копания в нашей жизни, попытки с вашей стороны осмыслить ее, когда в этом уже нет никакой надобности. Призываете меня поделиться тем, в чем я не смею признаться даже себе… Вам легко — бы спрашиваете, а я отвечай! Удобно ли вам копаться во всем том, что у всех людей считается неприкосновенным? Поможет ли вам разоблачить убийцу мое признание, что я любил эту женщину? Имею ли я право хранить свои чувства при себе? Йонка — все же моя жена, пусть даже мертвая, товарищ следователь! — Голос Пейчева задрожал. — Вы спрашиваете, есть ли у меня алиби, знаком ли я с Жаном, не является ли причиной гибели моей жены выигрыш в лотерее, и кто знает, какие еще там вопросы припасены вами, чтобы задать их мне?! А я ведь тоже человек, но вы, очевидно, не желаете поверить в это!.. Ладно, давайте сделаем так: на все вопросы, которые вы принесли с собой, дайте устраивающие вас ответы, чтобы я впоследствии не мог отказаться. Даже напишите такой вопрос: «Вы убили ее?» — и мой ответ: «Да, я, из-за ревности!» Так удобно будет вам? Можете и добавить: «Раскаявшись, признался ее муж».

— А когда, где, чем и как?

— И это можно выдумать!

— Нельзя так, Пейчев! — попытался охладить Нестор его разыгравшееся воображение.

— Жаль! — произнес Пейчев и на какой-то миг смутился. Но поскольку следователь продолжал оставаться в квартире, ее хозяин после небольшой паузы продолжал: — Вначале я был без ума от нее, хотелось быть только с ней и никого не видеть — ни ее друзей, ни моих… Потакал всем ее капризам, а они были в основном материального характера. В этих случаях она, как могла, старалась быть милой ко мне. В общем, у нас образовалась современная семья — я обеспечивал ее деньгами, а она служила фасадом нашего очага… Вскоре в доме стали собираться какие-то гнилые интеллектуалки, балдеющие при виде мужчины. И я как-то подумал, а не далеко ли могут завести ее эти приятельские встречи. Почему-то почувствовал себя обманутым, униженным. Решил серьезно поговорить с ней. В результате чуть не произошла размолвка, но потом помирились. Однако это длилось недолго. Правда, бывали минуты нормальной жизни. И все же ее благоволение было искусственным, чувствовалось, что она играет какую-то роль… Но я любил ее. Как видите, я мало чем могу помочь вам, да и, откровенно говоря, мне не хочется делать этого. Ведь пришлось столько пережить, что больно и вспоминать об этом…

Нестор попытался отвлечь его от личных эмоций и стал расспрашивать о работе. Однако Пейчев не стал распространяться и сообщил лишь то, что он трудился в так называемом вспомогательном цехе по производству дефицитных товаров для рынка, а потом снова принялся изливать душу. Нестор понимал, что эта хозяйственная деятельность наверняка приносит Пейчеву солидный доход, и выигрыш Йонки приобретал теперь особое значение. Следователь знал о существовании черного рынка около одного софийского кафе, прозванного из-за своей архитектуры моргом, где под большие проценты продавались выигрышные лотерейные билеты. Обычно их покупали «деловые» люди, стремившиеся таким путем узаконивать свои доходы. Тот, кто хотел оправдать, например, обладание суммой в двадцать тысяч, не скупился переплатить и три тысячи за выигравший билет. Там орудовали и посредники, которые тоже брали свой процент. Был ли выигрыш Пейчевой фиктивен или нет, доказать было уже сложно, поскольку разоблачение участников такой сделки могло быть осуществлено только в момент продажи лотерейных билетов. Кроме того, Нестор и не помнил всех тонкостей законоположения, запрещавшего перепродажу лотерейных билетов. Заниматься же этой неожиданно возникшей проблемой у него не было времени и сил, поскольку следствие и так уже задерживалось. А не лучше ли было разобраться, почему Пейчев фактически скрыл, что в его квартире произошла кража?

Эксперты из лаборатории после долгого исследования телефонной трубки доставили мало радости Нестору. Запекшаяся кровь относилась к группе «А», которая была и у Йонки. Металлические частицы на черепе убитой были идентичны металлу трубки; конфигурация раны подтверждала предположение, что удар был нанесен именно этим предметом. Однако принадлежность мучившей следователя слюны оставалась загадкой. Эта мысль не покидала Нестора, он считал, что после убийства преступник плюнул на труп. Коллеги Крумова по оперативной группе не разделяли такого мнения. Поэтому ему нужно было напасть на след человека, способного не только убить, но и осквернить жертву. Иногда Нестор сомневался, не упустил ли он нечто важное, что помогло бы решительно продвинуть следствие вперед.

Крумов положил заключение экспертов в пока еще тонкое дело Пейчевой и через пакет пощупал телефонную трубку. Потом взял ее в руки — трубка была достаточно тяжелой, поскольку пластмассовых для телефонных будок тогда еще не делали, — и, занеся над головой, задумался. Удары были нанесены сверху вниз, предполагаемый угол подсказывал, что рост убийцы был близок к росту убитой. Преступник наверняка обладал большой физической силой. Крумов явственно представил, как рухнуло тело поверженной, как из разбитой головы хлынула кровь, обагряя асфальт, и подумал: «Да, телефонная трубка, несомненно, является орудием преступления. Что же касается обнаруженного на трубке засохшего пятна крови группы «А», то ее могли иметь многие люди». Мал, крайне мал был круг людей, связанных с убитой, чтобы на основе их показаний можно было ускорить следствие.

Внезапно дверь кабинета распахнулась, и вошел Томов. Он тяжело опустился в кресло и глухо спросил:

— Чем будешь заниматься сегодня вечером?

— Ничем.

— А на меня наседает начальник с этим барахлом. Ночью опять совершена кража, и мне поручено заняться похищенными ювелирными изделиями. Все происходит по одному и тому же сценарию, и преступники точно знают, в какой квартире что лежит! Шеф убежден, что кража в отеле и ограбление квартир — дело одних и тех же рук, и чуть ли не винит меня за это… Я ответил: откуда мне знать, где и в какой квартире лежит золото? А он говорит: хотел бы увидеть, как я буду чувствовать себя, когда воры побывают и в моем доме. «Золотишко у себя не держу», — сказал я ему, а он обиделся…

Крумов приготовился к долгому разговору с Томовым, но тот не стал распространяться дальше. Верный себе, он быстро забыл о своей злости и желании излить душу перед товарищем. Нестор же в душе посмеялся, вспомнив, что его сын благоговеет перед Томовым, считая его истинным сыщиком. Он часто рассказывал мальчику невероятные истории, в которых, разумеется, всегда был главным героем. А в последний раз, следуя моде, ударился в фантастику, чем вызвал у сына неописуемый восторг. Под большим «секретом» Томов сообщил ему о каких-то таинственных сигналах, передаваемых из космоса банде преступников, поставивших перед собой цель уничтожить всех карликов на земле. И вот теперь Томов якобы ждал специальное оружие для борьбы с этими типами, а также поддерживал связь с лабораторией, которая в самом скором времени должна была разработать лекарство, способное сделать карликов людьми с нормальным ростом. Обещанное же Томову оружие могло превращать материю в антиматерию, человека в античеловека, а также творить и другие чудеса. Неожиданным даже и для Томова было то, что ребенка не столько обеспокоила судьба карликов, сколько напугало само оружие. Товарищу Нестора через два дня пришлось разъяснить ребенку, что все рассказанное полнейший вымысел, а на его настойчивые вопросы относительно оружия сказать, что оно просто уничтожено. Нестор попросил товарища впредь не засорять детскую голову всякими небылицами. Томов обещал больше не делать этого, но оказалось, что его хватило только до очередной встречи, когда он снова принялся рассказывать ребенку еще более невероятную историю. Вообще Томов любил строить из себя несерьезного фантазера и под этой маской скрывал свой быстрый ум, а если точнее, умение мгновенно оценивать собеседника, сочетая эту способность с обезоруживающим личным обаянием, Между друзьями не было никаких тайн, и когда Томов понял, что Нестора интересует Райков, он сразу предположил, что тот является азартным игроком, и посоветовал именно под этим углом понаблюдать за ним.

— И при этом не за теми, кто играет в чет-нечет или в палочки, — заключил он.

— Не верится мне, ведь он профессиональный манипулятор.

— Ошибаешься, Несси! За такие фокусы его анатомируют. Для таких людей честность в игре — прежде всего.

— У тебя есть какие-нибудь сведения?

— Да, кое-что имеется, но это тебе пока не поможет. Надо узнать, кто им обеспечивает крышу над головой, иначе я не могу сделать ничего. Они, вероятно, осторожны…

Если то, что сказал Томов, было правдой, тогда становилось ясно, почему Райков слонялся по теннисным кортам. Неизменно каждое утро он с ракеткой появлялся возле какого-либо корта, но никто не замечал, чтобы он играл с кем-нибудь. Он постоянно заговаривал с игроками, знакомился, а потом с некоторыми из них встречался. Вероятно, Райков поставлял клиентов для игр, иначе как можно было объяснить его странное поведение, о котором сообщал Денев?