В кибуце он прожил три года. А потом захотелось на волю. Он устал от коммуны, от собраний, совместных решений, голосований, криков и споров, от поднятых рук. От сельских пейзажей, не отмывающихся от машинного масла рук, сапог и спецовок, от запаха навоза, от коллективной столовской еды. От людей.
Ему захотелось уединения, отдельного жилья, своего, личного.
Там, в кибуце, у него была девушка, англичанка Лиз – худая, рыжеватая, вся в веснушках, чем-то неуловимо похожая на Анну. Она была славной, эта Лиз. Слишком горячей в спорах, слишком активной, но нежной и милой в постели. Когда он сказал ей, что хочет уехать, Лиз не удерживала его, не уговаривала остаться.
– Как тебе везет с женщинами! – смеялся друг детства Йося. – От других так просто не отделаешься!
Ему и вправду везло. Он по-прежнему тесно общался с Анной. И, разумеется, знал, что она ухаживает за его матерью, и знал, что похоронила свою. Знал, что Анна устроилась на работу в цветочный магазин на соседней улице и что она счастлива – это было ее. Знал – вернее догадывался, – что у нее никого нет и она по-прежнему одинока.
Он скучал по ней, но ехать в Краков боялся. Боялся посмотреть ей в глаза.
Трус. Трус и подлец.
Конечно, всем давно было ясно, что расстались они окончательно, но это не обсуждалось – ему казалось, что Анна просто жалеет его.
Из кибуца он уехал в Тель-Авив. Снял квартиру, взял в банке кредит и начал свой бизнес.
Он упивался свободой – раскрепощенный и веселый, почти европейский город поглотил его целиком. Он шатался по ночным барам, пил, знакомился с девушками и парнями, находил новых друзей и был оглушительно счастлив – он был свободен.
Через два года он встретил Ширу и закрутился роман – бурный, с ссорами и жаркими примирениями, бессонными ночами и ослепительной страстью. Ее гибким, смуглым и отзывчивым телом он не мог насытиться и хотел ее все сильнее. И были путешествия, были море и дикие пляжи, походы в горы, поездки в пустыню. Как он работал тогда, как хватало сил поднимать бизнес?
Молодость. Все еще молодость и здоровье – этим наградил его отец, за что большое спасибо.
Вскоре Шира забеременела, и он понял, что разговор с Анной неизбежен.
То, что она устроилась на работу в цветочный магазин, было счастьем. Счастьем и спасением.
Анна обожала составлять букеты, и выходили они у нее нежными, элегантными, особенными, необычными. Уже через полгода ей стали поступать заказы – к помолвке, свадьбе, венчанию, к юбилеям и праздникам. Сначала она долго и кропотливо выясняла, кто заказчик и чем он занимается, сколько ему лет, что он любит.
Мужские букеты и женские отличались друг от друга. Букет пожилой даме и молодой, конечно, тоже. К выписке из роддома и к юбилею совместной жизни тем более.
О букетах Анны пошла слава по всему району, а вскоре и по городу. На свой день рождения она получила почетную грамоту от мэрии города как «лучший флорист Кракова». Было приятно. Зарабатывала она тоже прилично. Но времени на свой личный сад ей не хватало, его она запустила. Но даже такой, заросший, лохматый и кудлатый, она обожала.
Мама умерла внезапно, ничего не предвещало. Испекла свой знаменитый маковый рулет, подробно обсудили меню к Рождеству, и назавтра собирались на кладбище к Мальчику. А утром ее, бездыханную и уже остывшую, обнаружила спешащая на работу Амалия.
На похороны Анна сама сплела венок и собрала букет из желтых хризантем, любимых цветов пани Терезы.
Растерянная и подурневшая, Амалия, никак не готовая к одинокой жизни и плачущая больше по себе, чем по матери, смотрела на Анну и причитала одно и то же:
ebooksa