Я опустил голову, занимая рот тонко нарезанным кусочком колбасы.
– Только не говори, что это моя Аня так тебя зацепила, – полушутя произнес друг.
И вот тут я себя выдал, поперхнулся и отвел взгляд.
– Серьезно? Аня? – Серый сжал кулаки. – Друг мой, ты охренел?!
– Я ее и пальцем не тронул! – выпалил я. – И не трону!
– Но хотел! По глазам вижу, что хотел! Зохан, это же Аня, блядь! Моя Аня! Ты не понимаешь? Она ребенок!
– Ей двадцать один! Янке твоей двадцать!
– Да при чем тут Янка? – психанул Серый, не терпя давления на больную мозоль. – Ты же… Они же все для тебя пустое место! Попользовался – и выкинул!
Я не мог не признать, что Серый прав. Так и было.
– Она… другая, – выдавил с трудом.
– Естественно! Она моя племянница! Я с ней с самого детства нянчился, пеленки ей менял… Не для того, чтобы ты…
– Чтобы я что? – нахмурившись, процедил я, впиваясь взглядом в Серого.
– Держись от нее подальше, Зохан. Я тебя как друг предупреждаю!
– А я тебе как друг говорю, что мы все взрослые люди, и сами разберемся!
Я не успел увернуться, когда тяжелый кулак Серого прилетел мне в скулу. Адреналин ударил в голову так, что боли я не почувствовал, но тут же прилетел новый удар.
Один я бы стерпел. И даже, повинившись, признал бы, что Серый прав. И даже два. Но Серега подскочил так, что стул отлетел и с грохотом упал, и в один шаг приблизился ко мне. От третьего удара я увернулся, машинально ставя блок, а мой правый кулак вмазался Серому в глаз. Нас кинулись разнимать, охрана попыталась встать между нами, и один пропустил удар.
Дальше я помнил смутно… Кто-то облил нас ледяной водой, и четверо мужиков выставили обоих за дверь.
Мы отошли подальше и уселись на лавку, стараясь отдышаться.
– Эй, мелкий, сигарету дай, – окликнул друг какого-то парнишку.
Тот достал две сигареты, оставил коробок спичек и по-быстрому ретировался.