Я старалась на Давыдова не смотреть, потому что перед сном без конца прокручивала в мыслях события предыдущего вечера, а когда наконец уснула, во сне ко мне пришел Захар. С наручниками…
– Завтрак? А как же пробежка? – я терла глаза, сдерживая зевоту.
– Пробежались уже, – сообщил Серёня. – Пока ты сны смотрела.
Лучше бы не смотрела!
– Па, вот объясни мне одну вещь. Нас с сестрой ты гонял в хвост и гриву, а эту катастрофишну жалеешь. В чем подвох? – пристал дядюшка к деду.
– Будут у тебя свои внуки – поймешь! – наставительно заметил тот и вручил мне ложку.
Сережа клацнул челюстями и повернулся к Давыдову:
– Поехали, а то опоздаем.
Захар согласно кивнул, поблагодарил деда за гостеприимство, одарил меня напоследок горящим взглядом и первым вышел на улицу.
С тоской проводив глазами отъезжающую машину, я лениво ковырялась ложкой в тарелке, глядя в окно. Аппетита не было. Дед сел напротив с чашкой чая. Нарочито медленно размешал сахар, а потом строго произнес:
– Поговорим?
– Давай, – кивнула обреченно.
– Сама мне ничего рассказать не хочешь? – дедуля смотрел с прищуром, но в глазах горело живое любопытство.
– Хочу, – призналась я.
И рассказала. Про Серёню.
– И теперь я попросила Макара узнать все, что можно, про Яну с Гришей, – закончила повествование.
– Значит, этому Грише мой сын не нравится? – опасно поинтересовался дед.
– Да!
– А фамилию их ты знаешь?
– Макар обещал узнать.