Я никогда не задавался этим вопросом, но если быть до конца честным, у меня мало причин для оптимизма или для огорчения, это уж как посмотреть: сколько людей будет тосковать по мне, когда я, так сказать, помру? И не каких-то несколько недель после похорон, а год спустя и пять лет спустя. Подозреваю, что немного. Кроме Ваутера и Йоста (надеюсь, они будут регулярно навещать меня в Италии), через пять лет только Афра будет вспоминать обо мне, раз в месяц, в тот день, когда на ее банковский счет переводят вдовью пенсию. Значит ли это, что на комоде должна стоять моя фотография? В свое время спрошу у Ваутера и Йоста. Если не забуду.
Я не ожидаю, что друзья и знакомые станут сильно тосковать обо мне. Когда ты мертв, проблемы нет, пусть не тоскуют. Но когда ты еще жив, то все же чуточку печально сознавать, что ты в лучшем случае не слишком много значил, а в худшем случае твое отсутствие поставлено тебе в заслугу. В последние годы я тоже не разбивался в лепешку, чтобы заслужить популярность.
Если я спрошу себя, кого будет не хватать мне, список окажется не слишком длинным: Эстер, Афры (иногда), Йоста и Ваутера, Стейна (чуть-чуть, из чувства вины). И, конечно, Ари, уверенно входящего в первую десятку. Но дальше первой десятки дело стопорится.
Я вел в Нидерландах довольно убогую жизнь, не смог сделать из нее ничего более значительного. Надеюсь в ближайшее время все-таки приятно удивиться в траурном зале похоронного центра Пюрмеренда.
122
Сегодня в последний раз играл в гольф под именем Артура Опхофа. Настроение было нервно смешливым. Играли бездарно, но никого это не огорчало, хотя обычно каждый промах сопровождается традиционным ругательством.
Время после обеда словно остановилось. Кураж, который всего несколько часов назад витал вокруг нашей троицы, испарился. Ваутер заявил, что у него медленно, но верно начинается понос. Перед ним стояла самая трудная задача: позвонить Афре. Согласно нашему расписанию, он должен был сделать это часов в шесть.
Мы сидели в углу почти опустевшей террасы гольф-клуба. Кроме нас, там было только четверо пожилых французов да официант. Никто нас не слышал.
Около шести Ваутер сказал:
– Еще стаканчик, и я иду звонить. Черт возьми, как же я психую. Какой дурацкий, в сущности, план.
Немного погодя:
– А почему, в сущности, должен звонить я?
– Потому что будет неправдоподобно, если позвонит сам Артур.
– Да, но почему не ты, Йост?
– У меня по телефону голос неприятный. Так все всегда говорят.
– Ну, опять же и весть неприятная, так что одно другому не мешает.
В конце концов Ваутер взял себя в руки и позвонил.
Занято.
Ваутер перевел дух, но быстро осознал, что оттяжка делу не поможет.
Позвонил второй раз. Снова занято.
ebooksa