Норби

— А Отец-Миссисипи впадает в Мексиканский залив. Не надо меня агитировать. Это знаем мы, знает Конгресс. Президент тоже, представь себе, знает.

В тот вечер, где-то за месяц до отъезда Леграна в Европу, мы засиделись в моем кабинете. Секретаря я отпустил, поэтому кофе пришлось варить самому, вспомнив Никарагуа. Там этому хитрому делу меня учили бородатые сандинисты.

— Ты писал Президенту?

— Николя, я не имею права писать Президенту. Я отправил докладную начальству, начальство обещало разобраться. Если тебе интересно, доложили на самый верх. ФДР[5] ответил: «Да, это один из моих постоянных кошмаров».

Разговор начался с мелочей. Обсуждали будущую поездку, намечали встречи, список вопросов, спорили, следует ли извещать посла или сообщить ему обо всем постфактум.

— Как только США вступят в войну, разведка появится сама собой. Есть название, есть будущий руководитель. Организация посла Буллита перестанет быть частной лавочкой и официально перейдет под руку Вашингтона. Зря что ли мы ее столько лет создавали? Точно так же поступают англичане, у них целых два проекта: бюро Кинтанильи и что-то невероятно секретное в Блетчли-парке. А у нас — «Ковбои». Их отчет ты читал не далее, как сегодня.

— Читал… А им можно верить, Норби?

Тогда я подумал и честно ответил «Не знаю». Теперь знаю. У нас нет внешней разведки.

* * *

К такси пришлось добираться через соседний переход. Сзади кричали, неистовствовал полицейский свисток, носильщик то и дело пытался куда-то свернуть, наверняка от избытка впечатлений. Я брел сквозь толпу, прикидывая какой акцент у стрелявшего. Не англичанин и не немец. Если окажется соотечественником, дело может принять интересный оборот.

Такси подъезжали к тротуару сразу по два. Я рассчитался с носильщиком и для верности пропустил вперед семейную пару с маленькой девочкой. Предосторожность, но бесполезная. Если захотят перехватить, то наверняка перехватят. Оставалось надеяться, что серый американец с большим чемоданом никого не заинтересовал. Не всеведущие же они! В паспорте — чужая фамилия, ее не знает даже мое начальство. В Лондоне в посольство я не заходил, телеграмм не посылал, никому не звонил.

Но все равно чуть не попал под пули. И кто сказал, что псих с немецким автоматом собирался убить именно парней с флажками? Я вовремя сделал шаг назад, кто-то стал на мое место.

— Мсье?[6] Едем куда?

На этот раз с акцентом — полная ясность, шофер оказался русским. Немолодой, седатый с аккуратными усами и неистребимой военной осанкой. Этот здравицу Сталину кричать не станет. Не тот замес.

Я достал купюру покрупнее, вставил в щель перчаточницы.

— Приказ такой, полковник. Надо узнать, будет ли ехать кто-нибудь за вашей машиной. А если будет, то кто именно.

Русский не дрогнул лицом.

— Придется покружить, мой генерал.

— На ваше усмотрение, — подбодрил я. — Двигаемся в сторону Монмартра, а там определимся. В бой не вступаем, это разведка.

Губы под усами дернулись в легкой усмешке.

— Prikaz ponyal!