Молодой человек отходит к выходу, говорит с кем-то по телефону, призывает Наталью Алексеевну жестом зайти в кабинет, заходит следом и включается в беседу. Полицейский излагает свою версию событий о том, как неадекватная постоялице хотела сжечь гостиницу, а два прохожих, которых портье попросила помочь, самоотверженно бросились в огонь и отстояли историческое здание. Адвокат мычит, задаёт какие-то нелепые вопросы, уточняет незначительные детали. Сначала Наталья Алексеевна предполагает, что он дурак, потом решает, что прикалывается, и только когда отвечает на звонок, понимает, что он просто тянул время:
– Давайте сюда, я в пятом кабинете, – и полицейскому. – Сейчас кино посмотрим с камер первого и второго этажей, где главные роли играют эти самоотверженные юноши.
«Юноши» старше адвоката лет на десять-пятнадцать. Пока они сверлят его возмущёнными взглядами, маленький кабинет пополняется ещё четырьмя визитёрами. Из последующих разговоров Наталья Алексеевна делает вывод, что пришли помощник адвоката, пожарный, владелец или директор гостиницы и ещё один полицейский, последний непонятно зачем, потому что за всё время ни слова не сказал. После просмотра хозяин кабинета с досадой смотрит на «юношей», так бездарно подставившихся и подставивших его, хозяин гостиницы шипит портье: «Ты у меня не работаешь!», а пожарный спрашивает у Натальи Алексеевны:
– Что там с огнём было, камеры ведь только коридор снимают?
Она перечисляет бумажки, которые зажгла на стеклянном блюде из-под графина, когда в двери начали поворачивать ключ. Сделала это, чтобы высыпать их горящими на голову напавшего.
– Детство какое-то, – пожимает он плечами.
Наталья Алексеевна выкладывает перед ним руки на стол и вертит пятнистой скрюченной кистью с искривлёнными пальцами:
– Вот эта, левая, видите? В девяностых у меня такие же благородные юноши убедительно просили на них квартиру мою переписать, поэтому правая осталась целой для подписи. Ещё ноги прижигали. Ну, и ещё кое-что. Этой правой я умудрилась зажигалку ухватить и шторы поджечь, благодаря чему квартира выгорела, юноши сбежали, а я осталась жива. С тех пор всегда ношу с собой зажигалку. И не жду ничего хорошего от тех, кто ломится в двери.
Проняло этого молодого накачанного мужика. Может, он умеет боксировать, но наверняка не видел, как женское тело ломают. Встал, сказал:
– Пожара не возникло, вызов не был ложным, претензии только к гостинице. Будем разбираться.
После того, как он захлопнул дверь, полицейский спросил, когда Наталья Алексеевна планирует покинуть их гостеприимный город. Она ответила, что планировала отъезд на завтра, однако теперь придётся задержаться до выяснения обстоятельств. Надо ведь, наверное, заявление написать? Кажется, такое решение не понравилось даже её адвокату.
При выходе из отделения он пригласил её в свою машину. Зачем? Ведь гостиница совсем рядом.
– Гостиницу надо сменить, – сказал он.
Возражать не стала. Только попросила найти что-нибудь неподалёку и не слишком дорогое.
Конечно, никуда она в этот день больше не пойдёт. Отдохнёт только немного, а потом сходит купить что-нибудь на ужин. Растянулась на кровати и закрыла глаза. В ночном автобусе почти не спала, потом чуть подремала в электричке, потом на кладбище. Надо обдумать всё это… ведь получается, что Иван Иванович прав, и угроза исходит от её родни. Но как они так быстро её нашли?
Всё-таки заснула, не додумав мысль. Зато, когда проснулась через два часа, мысль сама постучала в глупую голову: да тётка же! Та самая тётка, что привязалась к ней на кладбище. Она подошла к цветочнице и спросила у неё, о чём говорили. И та сказала ей о гостинице, в которую Наталью Алексеевну направила. Телефонный звонок – и в дверь гостиницы ломятся бандиты. Но это означает, что её тут ждали? Надо разыскать эту тётку и узнать, что ей нужно. На человека, способного нанять бандитов, она не похожа, одета, как и Трашкина, с рынка. Значит, информатор.
Когда Наталья Алексеевна вышла из супермаркета, её окликнул мужской голос. Оглянулась испуганно. Тот самый промолчавший в кабинете полицейский. Тоже с фирменным пакетом. Предложил поговорить.
Устроились в сквере на скамейке. Он спросил, девичья ли у неё фамилия или по мужу, есть ли родственники в Успенске. Она ответила уклончиво, что уехала, мол, отсюда сорок пять лет назад, связи ни с кем не поддерживала, так что о положении дел в городе понятия не имеет. Может, кто-то и остался, но она таких не знает. Он вздохнул и выстрелил вопросом:
– Вам адрес Горького 16/18 квартира 7 известен?
– Ещё бы! Я там родилась и прожила семнадцать лет.
ebooksa