Елена Карловна ушла. Грета сдернула с головы полотенце и уставилась на себя в зеркало. Глаз, кажется, не пострадал. Оцарапана скула и припухло надорванное ухо. Да на плече синяк. «До свадьбы заживет» – сказала она своему отражению и показала язык. Затаившийся в кресле у двери Гена хрюкнул.
– Брысь, хозяин, – сказала она. – Чем за девушкой подсматривать, лучше бы за молоком сходил. Очень кашки хочется.
– Уже, – ответил он. – И молочко куплено, и кашка сварена. Прошу к столу.
– И поверю я, что кто-то из вас на такие подвиги способен. Кого припахали, Елену Карловну или Лидочку? – Увидела, как дернулся Кирилл, и заключила. – Ясно, Лидочку.
За обедом Грета, уткнувшись глазами в тарелку, думала: парни не забыли о том, что она утром пожаловалась на изжогу и сказала, что с обеда перейдет на каши. А Гена сходил за соседкой, чтобы она ее успокоила. Почему, кстати, за ней, а не за Таней? Она ведь и ему, и ей ближе? Нет, Таня сейчас своим тоненьким голоском стала бы причитать над Гретой. И еще больше вывела бы ее из равновесия.
После тяжелого дня угомонились рано. Только Грета никак не могла уснуть. Она бралась то за кроссворд, то за какой-то толстый том без обложки, то выключала свет и пыталась уснуть, то выходила на кухню и пила чай. В такой момент и настиг ее телефонный звонок.
Телефонные разговоры
18 июля.
16.01. К объекту приехал Казиев, юрист.
16.12. Звонок Тимофееву, начальнику охраны.
– Олег … мать! Живой ногой ко мне.
17. 20. С трубки Тимофеева.
– Здоров, Димон. Какие дела?
– Здравствуй, Олежа. Давно никаких дел не веду.
– Надо бы встретиться. Ты как, временем располагаешь?
– Время… понятие относительное. Может, у меня его вагон, а может, уже закончилось.
– Что-то мне настроение твое не нравится. Давай все-таки встретимся.
– А ты где?
– Я-то? На работе пока.
– А я в Цюрихе.