Показывал поварам сам. Сначала брал обрезь, что для глея, кмита и солдат-наемников есть зазорно, добавлял костей и варил бульон. А дальше шли совсем простые продукты, дармовые и даже дикорастущие. Та же крапива. Сначала готовил в бульоне мелко нарезанные морковь и лук, шинковал их. Туда же кидал перловую крупу, здесь она известна. Пока овощи варились, ошпарил кипятком крапиву. Как только крупа становится мягче, кидал крапиву.
После остывания надо добавить вареное яйцо. Хорошо бы и сметану, но в Мульде ее не знают. Пока. Мое упущение. Вырастет свекла, научу челядь варить борщ. Много чего знает и умеет сержант, начинавший с низов – со срочной службы, где наряд на кухню раз в две недели, а чуть провинился – и чаще. В варочном цехе прапорщик распоряжается. Но когда время есть, солдатики норовят что-то себе сготовить. Крапива – самый доступный продукт, не входящий в армейское меню. Там, где спецназ НАТО начнет голодать да вызывать по рации вертолет с сухими пайками, русский нарвет крапивы, найдет грибов и с сытым пузом развалится на солнышке.
Для овощного супа важно – его можно холодным есть. Поскольку пиршественный зал выглядел и пах неэстетично, мы с Мюи сели прямо в кухне. Она набросилась на суп, словно не ела неделю. Бульонную кость я швырнул собакину, и он начал ее смачно грызть.
– Как его зовут? – спросила Мюи, осушив вторую миску.
– Нет у него имени. И даже родословной для выставок. Пропали с прежним хозяином. Назови ты.
– А он мальчик или девочка?
Блин… Даже не подумал о таких разновидностях собак. Мужички задирают лапу, этот вроде только задницу опускал. Неужто он – девица? То есть она… После несправедливой отповеди от Мюи мне пока больше не хотелось женщин в окружении.
Я опустил руку и опрокинул щена на спину. Он принял мой жест за игру и радостно заворчал, размахивая крысиным хвостом. Кость из пасти не выпустил. От промежутка между задними лапами и до середины брюха тянулось доказательство, что мой трофей – ни разу не девочка.
– Мужик. Хоть и юный. Хрымы говорят – каросский волкодав.
– О…о! Какой славный! Дашь мне до лета?
Вот тут я был неумолим. Смена гнева на милость и даже умоляющие зеленые глаза не растопили сердце самогонщика. Дело даже не в том, что жалко. Хотя да – жалко. Сам успел к нему привязаться. Но много раз слышал, что собаки серьезных пород выбирают одного хозяина на всю жизнь. И даже погибнуть могут, если разлучить. А уж серьезнее кароссца пса не найти. Пока не примет меня как единственного босса, будет при мне. Даже если сжует все мои кроссовки.
– Придумал. Маленьких собак у нас зовут Бобик. Большой пусть будет Боб.
И с Бибом созвучно. Чтоб только не перепутать их… Какие-то здесь все имена короткие. «Дюлька» звучит до неприличия длинно.
– Бобьик! – упрямо произнесла Мюи и почесала мохнатого охламона по складочке между ляжкой и мужским достоинством.
Тот выпустил кость, заурчал и, извернувшись, лизнул ей руку.
– Но-но! Не надо миловаться с боевым кобелем. Он должен рвать врагов на куски, а не зализывать их до смерти.
Мою глянула с удивлением, потом прыснула. Она всегда догадывается, когда шучу. Вот мужики здесь прямые, как ручка лопаты. Им все надо говорить прямым текстом, без намеков и метафор. Лев Толстой здесь бы успеха не снискал – слишком сложный у него текст.
– А со мной миловаться хочешь? Я ведь не потому готова была из арбалета стрелять, чтоб ухажеров отбить. Подумаешь… Но как ты появился… Я хочу, чтоб первый раз – с тобой.
Чуть ложку с супом не выронил. Все так внутри потеплело… А кое-где и зашевелилось. Нежно взял ее за руку. И второй раз за час понял, что не смыслю в женщинах ничего. Мюи врезала мне по пальцам и как отрубила:
– До свадьбы – ни за что!