Падение империи

Соломон задумчиво вглядывался в очертания удаляющегося берега и, очнувшись от своих раздумий, медленно, но уверенно приказал:

– У нас теперь только один курс, на Константинополь.

С прибытием новых мощных пушек у Мехмеда опять появилась надежда на победу. Пушки начали методично обстреливать крепостные стены города, в надежде пробить брешь для нападающих. Несколько ядер наконец смогли пробить дыру в стене, однако под руководством неутомимого Джустиани её быстро заделали ещё до приближения неприятеля.

Назревала необходимость решительного мощного штурма. Мехмед всячески оттягивал его, понимая, что при повторной неудаче дух войска будет окончательно сломлен, и это навсегда похоронит его мечту о взятии Царьграда.

После сорокадневной осады с применением тяжёлой артиллерии, при двадцатикратном превосходстве в живой силе ни один турецкий солдат не смог проникнуть на территорию города. Этот факт сильно подрывал веру в окончательную победу. Даже сухопутная переброска судов в бухту Золотого Рога, придуманная Халалом, не решила ровным счётом ничего. Город оставался неприступен. Количество его защитников всё уменьшалось, помощи они ниоткуда не ждали, но никакого пораженческого настроения среди них не наблюдалось. Наоборот, они были полны решимости до конца отстоять свою столицу и уберечь религиозные святыни от посягательств врага. Даже когда Соломон привёз из Фессалоник плохую весть о провале экспедиции венецианцев, всё равно это не вызвало никакого отчаяния.

В такой обстановке в воскресенье 27 мая Мехмед на военном совете объявляет день генерального штурма – вторник 29 мая. Всё воскресенье он с глашатаями объезжал свои войска и громогласно объявлял солдатам, что намерен дать им три дня на разграбление города после его захвата.

– Перед вами самая богатая столица мира,– говорил он,– тысяча лет сюда стекались несметные сокровища с некогда необъятных территорий византийской империи. Сейчас настал момент, когда славные сыны османов должны поглотить всё это богатство и сделать Константинополь своей столицей. И потому я, ваш султан, обещаю вам, что три дня после взятия вами города вы будете беспрепятственно грабить его. В течение трёх дней всё, что вы найдёте там, будет вашим. Мне, кроме церквей и зданий, больше ничего не надо. Первым, кто проникнет в город, будут подарены богатые земли и угодья. Офицерам, командующим авангардами, я предоставлю высокие государственные посты.

Войско слушало Мехмеда и восторженно кричало. Речь султана подняла их боевой дух. Все были полны решимости взять город в назначенный день. Весь понедельник турки готовились к штурму, приводя в порядок оружие, засыпая крепостные рвы, а то и просто отдыхая. Вечером того же дня турки зажгли многочисленные факелы и под звуки барабанов и пронзительной зурны начали отплясывать под улюлюканье и дикие вопли.

Со стороны осаждённого города казалось, что в пожаре пылает весь турецкий лагерь. Долетавшие до защитников возгласы противника, производили удручающее впечатление.

Император Константин собрал в этот день всех своих вельмож и сказал:

– Враг готовится к решительному штурму. Долг каждого из нас – достойно встретить его и дать должный отпор. Каждый христианин-мужчина этого города должен с мечом в руках встать на стены. На протяжении тысячи лет Константинополь подвергался многочисленным осадам со стороны варваров, но ни один иноверец так и не смог осквернить его религиозные святыни. Так будет и на этот раз. Я уверен, что сможем дать достойный отпор врагу. С Божьей помощью мы победим!

Воодушевив таким образом всех, император немедленно отправился в свои покои. Джустиани эту ночь провёл на стенах, без конца проверяя их надёжность и ещё раз укрепив проделанные пушкой бреши. Он тщательно проверил прочность ворот и калиток. Его присутствие вселяло уверенность в защитников. Высокий, с непроницаемым взглядом, он всегда оказывался там, где, казалось, вот-вот враг прорвёт оборону и ворвётся в город. Но каждый раз Джустиани возникал со свежим подкреплением неизвестно откуда и в яростной контратаке рубил прорвавшихся турок.

– В огромной крепостной стене много входов и выходов. Надо, чтобы кто-то постоянно следил за ними. По своему опыту я знаю, что в пылу битвы остаётся без присмотра хотя бы маленькая дверь. Враг сразу воспользуется этим, – сказал опытный генуэзец.

– Не беспокойся, командор. Я назначу людей, которые будут постоянно следить даже за самыми малыми калитками, – успокоил Роман, который продолжал всюду следовать за Джустиани.

Сказав это, он направился в трактир Сократа, где его с нетерпением ждали. Когда Роман зашёл туда, он увидел Луку – нынешнего шкипера «Фортуны».

– Что случилось, Лука?– спросил Роман, поняв, что тот намерен сообщить что-то важное.

– Дело в том, что среди писем для нашей команды, которые привёз с собой Соломон из Фессалоник, есть письмо, адресованное лично Кокко. Я принёс его Лучии, но она не вскрыла его, ждала твоего прихода,– сказал Лука.

– Письмо?– удивился Роман,– от кого?

– От венецианского нотариуса Мазарини,– ответила Лучия, уже успевшая рассмотреть конверт,– пожалуйста, вскрой и прочти.

Роман вскрыл письмо и начал читать: