Падение империи

– Да, скорее всего ты прав, – согласился старик Сократ, – того, кого все считают мёртвым, никто уже не ищет. Кроме нас, конечно. Мы-то теперь знаем, что она осталась жива. Только вот где она – остаётся загадкой.

– А с этим что делать? Может прикончить? – внезапно спросил Лев и, обнажив свой кинжал, направил его к горлу перепуганного ншанджи, о присутствии которого все начисто забыли, – думал нас выдать, османский ублюдок? Отправим его к Аллаху, и все дела.

– Не надо кровопролития. Тем более что он не успел причинить нам зла. Спустим его в погреб, а завтра решим, как поступить, – ответил Сократ.

Иосиф и Лев приподняли Аллаэтдина с двух сторон и спустили в тёмный подвал, где хранились вина и снедь.

– Между прочим, завтра Роман прибывает в Адрианополь. Гонец от него сообщил мне сегодня, – сказал Лев, – после аудиенции у султана он намерен остановиться здесь.

– Добро пожаловать! – обрадовался высокому гостю Сократ.

– С ним дружина русских наёмников, всадников этак двадцать. Тебе надо запастись едой и сеном, – сказал Лев.

– Считай, что уже сделано.

Елена устало спустилась вниз и сказала:

– Девушка успокоилась и уснула. Только вот что говорит, совсем не пойму. Её язык мне совсем незнаком. Лишь одно я смогла понять – её зовут Лучия.

– То, что она плохо понимает турецкий, говорит о том, что в гареме находится совсем недавно, – заключил Сократ.

– Как бы там ни было, надо сделать так, чтобы её больше не увели обратно,– сказал Соломон и сразу подумал, что его сестра, вероятно, лучше разговаривает по-турецки, ибо находится среди османов около шести месяцев.

На дворцовой площади турецкой столицы стоял небольшой отряд русский витязей. Высокие, широкоплечие всадники в полном ратном вооружении на великолепных могучих рысаках представляли собой потрясающее зрелище. Дворцовая стража, чауши и янычары с удивлением, а порой с плохо скрываемым чувством страха смотрели на этих исполинов, внезапно заполонивших всю площадь. Османские воины по размерам разительно уступали русичам. Даже кони османов, в основном изящные арабские скакуны, казались намного ниже иноземных рысаков.

Командир отряда Василий отдал приказ спешиться, и витязи начали шумно спрыгивать на землю, освобождая коней от своего тяжёлого веса. Отряд сопровождал верховного асикрита Романа на всём протяжении его пути из Константинополя в Адрианополь, куда тот прибыл в качестве посланника византийского императора. Оставив сопровождающих воинов за воротами дворца, Роман пошёл на аудиенцию с новым османским султаном Мехмедом Вторым, который ждал его вместе с великим визирем. Роман зашёл и согласно своему статусу вежливо поклонился.

– Мы рады приветствовать посланника василевса Царьграда, – заговорил первым Мехмед, избрав для общения арабский язык.

Он нарочно не упомянул в своём приветствии Византию, призрачно намекая на то, что от империи осталась только его столица.

– Я уполномочен от имени василевса и автократа Восточной Римской империи, именуемой Византией, приветствовать султана всех османов и пожелать ему здравия и благоденствия на османском престоле.

В свою очередь Роман произнёс полностью название страны, которую представлял, и никак не упомянул то государство, султаном которого был Мехмед, несмотря на то, что турки уже захватили почти всю территорию Византии.

Мехмеду явно не понравился такой обмен «любезностями», и он стал нервно теребить подушки своего султанского ложа.

– Позвольте, ваше величество, представить вам дары, присланные василевсом Византии в честь вашего восшествия на престол, – сказал Роман, чувствуя нарастающий гнев молодого повелителя.