Натиск

– И это, говорю, ты поглядывай за ним. Чтобы дел не воротил. Ты поняла, да?

Лидия всё оставшуюся дорогу назад слушала Баа с особой внимательностью, то и дело задавая глупые, но важные, для нее и для них, вопросы. Баа же старалась учесть как можно больше нюансов связанных с состоянием Рима. Говорила четко, и без обычных для стариков рассусоливаний, говорила сложными словами, говорила без преуменьшений или ласк, говорила так как надо.

Ч3.

Рим пристально разглядываЛ свою посвежевшую ногу и выдирал редкие волоски с прилипшей на них слизью.Касаясь мышц он чувствовал в них некоторое отсутствие упругости. Вдавливал, и только через несколько секунд мясо возвращалось в свой вид. И если этого не учитывать то она отлично зажила. А внешние отличия с левой ногой вовсе заключаются лишь в маленьких шрамах.

Согнул, разогнул, согнул, разогнул. Осознание своей полноценности приятно сказывается на душевном спокойствии. Хотя его тут и не особо третируют, но приятно осознавать то что ты теперь как минимум можешь вменяемо перекидывать ноги друг через друга. Хорошо что теперь это две ноги. И хорошо что в доме сейчас он один. Рим пытался не думать о том что Баа что-то скрывает, но не мог.

– Может она оставила одежду у себя в комнате? – Сказал он про себя, но вслух.

Сейчас его ничего не сдерживает, никто не помешает проникнуть в комнату незамеченным. Но… того ли от него ждут?

Стоя в дверном проеме он оглядывает что вообще тут есть. Кровать, два небольших шкафа в углу и ухоженный письменный стол под окном.

Он не заходит. Нельзя. Останавливает себя. Она его приютила и восстановила. Правая нога начинает ныть в подтверждение этих мыслей. Сейчас надо просто дождаться их возвращения. Потом может что придумает, а может и вовсе подойдет и попросит. Тут хорошо, но ему нужны ответы.

Рим смотрит на свою ногу которая уже переступила порог и оттягивает ее назад. Лучше сейчас сходить воды попить. На кухню. Да, так будет лучше.

Маленькая кухня совмещена с коридором, а тот с двумя комнатам. Комната Баа ближе к выходу, комната Рима в конце, между ними еще маленькая кладовая со спуском в погреб и выходом на улицу. Но кухня это даже скорее общий зал с плитой в углу нежели кухня. Небольшая стальная печь с трубой в потолок. Трехместный стол в углу. А на этом столе… самая обыкновенная ваза с увядшими ромашками. Самая обыкновенная ваза, с самой обыкновенной водой. Но…

Рим вспоминает день своего пробуждения и видит эту комнату в таком же успокаивающем свете. Все это, все что происходит с ним это сон. Один длинный и скучный сон без единой зацепки на… да на хоть что-то. Он тут один, и его не должно быть тут.

“Так стоп, перестань о таком думать!” – мысленно он пытается остановить себя.Горло отзывается елозящей болью, – “Я здесь за водой”.

Горлышко кувшина стукается о стакан. Высокие ноты вибрацией сходят на низкие, а спустя одно лишь мгновение – затихают в журчании наливающийся воды. А в окне, на улице всё те же люди которых он видел на протяжении всех дней глядения в окно своей спальни.

Парень хотел бы выйти, но знал что если тут, на “кухне”, он думает что тут чужой, то там, на улице, он точно будет этим этим чужим. Ужасные мысли. Но они такие какие они есть. Сейчас он загнанный в угол зверь. Улыбнись, Рим, ты то теперь в двумя ногами! – зазвучал у него в голове голос Лидии. Да, теперь у него две ноги, но куда им идти?

Мысли изматывают, думать сложно, и думать, иногда бывает, неприятно. И Рим жутко устал от своих безвыходных мыслей. Почему они пришли к нему сейчас? Почему с такой силой? Закрыв глаза он попытался, в который раз, хоть что-то вспомнить.

На ум ничего не приходит. Одна беспросветная тьма и слово “Бежать”.

Ч4.

Лидия с грохотом двери вбежала в дом и накинулась на приходящего в себя парня с объятиями.

– Рим! Рим! Рим! Ты короче… И Бени… И вууух. – Очередной спешащий бред от Лидии.