Натиск

Азгиеля звали люди. Он слышал их мольбы ненависти на мир. И приходил к ним. Они желали умереть. И приходил он внезапно. Возникал из редкого огонька в камине купца в городе или зажженной сигареты пьянчуги в деревне. Но приходил всегда только по зову. Люди хотели умереть там где жили.

Азгиель не знал других эмоций кроме ненависти и злобы. Он попросту не мог их испытывать. Его тело не было на такое способно. В принципе и тело нельзя назвать “телом”. Как физическую сущность, быть может да. Но как то что содержить хоть что-то кроме магии – нет. Он был создан как антипод Дихотомии. Чистая дикая магия в оболочке из самых мерзких чувств человечества.

Странно что когда Лев воткнул меч ему в грудь тот ничего не почувствовал. Обычно люди завидя Азгиеля пугались и всем своим сердцем ненавидели его запах серы, его неказистый вид и его самого. Но не Лев. Монстр не мог понять что такое жалость, но мог прочувствовать ее. Она противоположность ненависти. Монстр не мог понять что такое слезы, ведь они испарялись в момент его прибытия, но чувствовал их горечь на Его лице. Он не понимал слова вырвавшиеся из Его рта, но знал что они противоположность крику.

А Лев не знал что такое свобода, но смог понять что такое заключение. Его рука не была ЕГО рукой. Тот клинок не был ЕГО клинком. И этот монстр не был Монстром. Ведь у монстров нет имени? Ведь монстрам не дарят деревяшки в виде костылей.

Вверху тонкие слой льда, защищающий мир от правды, надломился. Потрескался и пошел извилистыми узорами по всему куполу. Лед падал вниз, крошился по пути и достигал земли проливным дождем.

Тут не было такого сотни лет.

Теплый летний дождь посетил Шуу в начале зимы.

Конец.