Что ты все квасишься, это по-мирски нехорошо, а по духовному украшению — монисты дорогие на шею. А нам с тобою ещё и врачевание от душевных недугов и охранение от многого неподобающего. За всё благодари Бога, и за то, что читаешь сёстрам молитвы и сподобилась этим служить им, но не хорошо думать, что это тебе вменится. Нам вменится великая жертва, принесённая сладчайшим Иисусом на кресте Вечной Правде, а у нас нет ничего хорошего. Делай по силе и не цени сама своих заслуг, и не считай добродетелей, а зри и счисляй свои немощи и грехи, и Господь тебя не оставит никогда...
С платою покоем или деньгами все прислуги мирян служат: даже часто добиваются послужить, и не добьются... а мы-то монахи, тоже ищем платы, благодарности, любви?.. Ну, а если тебе начнут платить всем этим с избытком, а в своё время скажут: восприял еси благая в животе твоем?..
Всё терпи — будешь и сама мирна, и другим доставишь мир! А начнёшь считаться — мир потеряешь, а с ним и спасение.
Не думай, что мир обитает в здоровом теле: там жабы и пиявицы. Нет, мир обитает лишь в мертвенней плоти нашей. И этот-то есть истинный мир, мир Иисусов, мир, всяк ум превосходящий. И потому не дивись, если я любящий тебя, не печалуюсь, слыша, что ты недугуешь и страдаешь от сестры.
Пишешь не без скорби, что сидишь, как заключённая в келье, тогда как другие идут в церковь. Значит, ты, матушка, забываешь о моём желании и напоминании, чтоб ты как можно больше держала устную молитву Иисусову. И особенно когда остаёшься одна. Это самое дорогое время укоренять её в памяти. А ты значит умом блуждаешь — вот и делается скучно. А молитва Иисусова веселит сердце...
Кто от каких скорбей изнывает, а мы с тобою, сестра, несём скорби собственного сочинения. Нам всё хочется на клирос, а Господу всё хочется, чтобы мы смирились и походили бы на Него Смиреннаго и Кроткаго, и понесли бы подобно Ему скорби, хотя и не такие, какие Он нёс за наши грехи, а маленькие и в тысячную долю, а мы и совсем не хотим Божьего, а чтоб непременно было — хоть хуже — да наше. А Господь-то нигде не сказал, что Он любит певиц хороших, да здоровых девиц. А кого же любит? Кротких! «На кого воззрю? — говорит Он: — токмо на смиреннаго и кроткаго и трепещущаго словес Моих».
Что ты нетерпелива, за это себя укоряй, но не смущайся. Ты пришла в монастырь учиться, и учись терпению, смирению и прочим добродетелям, украшающим венец монашества. Кто учится мастерству какому-нибудь, то неужели сразу возьмёт шило, дратвы, или там топор, кисть и сделает тотчас сапог, шкаф, картину? Если этого не может быть в действительности, то как же ты хочешь сразу научиться науке наук? Ибо монашество выше всяких наук, оно учит небесному Ангельскому жительству.
Стало быть, и здесь, как в мастерских, человек грешный, поступающий в монастырь для приготовления себя к вечной жизни, не делается сразу святым, а прежде многажды погрешает, портит начатое дело и за это получает от близких, особенно от высших себя, укоризны или наказания. Так и живёт, учась и смиряя себя. И возрастает потом незаметно в меру возраста исполнения Христова. Говорю незаметно, ибо если кто станет примечать за собою, что он преуспел, то уж это плохо, и погибель монаха близка.
А молитву Иисусову творить привыкнуть скоро нельзя. Ты только старайся не забывать о Боге и кайся в забвении и развлечении...
Знаю, что без привычки звать Его постоянно трудно, и очень трудно! Да кто ж от тебя требует, чтобы ты неустанно твердила сию молитву. Делай по силе, делай со смирением и самоукорением, и навыкнешь, и полюбишь её так, что и насильно не оторвут от неё. Потому что она сладка и радостотворна. «Помянух Бога и возвеселихся».
Правда, мне жаль, что ты болишь, но вместе и не жалею духом, зная наверное, что твои скорби — для тебя сокровище вечное... Что касается NN, то ты её никогда не должна забывать на молитвах. Это великая твоя благодетельница, безмездная истинная лекарка. И смотри, как она безкорыстна; врачи и аптекари требуют целых рублей, чтобы помочь тебе в болезнях твоих; да и то пожалуй — деньги возьмут, а помощи не подадут; а эта не берет ни копейки, а между тем исцеляет от застарелых душевных недугов, от проказы неисцельной — от грехов наших. Будь же терпелива; к NN — снисходительна; к Богу — благодарна; и верую, что примешь сторицею в сей век, и тысячами тысяч крат — в век будущий, бесконечный, вечный.
Мы обязаны всех любить, но чтоб нас любили, мы не смеем требовать.
Смиримся, и Господь покроет, и будем святы. А пока не смиримся и не умилостивим Бога — хоть лоб об пол поклонами разбей, страсти не умалятся.
Будем принимать всё от руки Божией. Утешит — поблагодарим. И не утешит — поблагодарим.
Считай себя хуже всех, и будешь лучше всех.
Весь секрет в том, чтобы терпеть, что Бог посылает. И не увидишь, как в рай войдёшь.
Без зимы не было бы весны, без весны не было бы и лета. Так и в жизни духовной: немножко утешения, а затем немножко поскорбеть — и составляется так помалу путь спасения.
Преподобный Иосиф Оптинский (Литовкин)
Преподобный Иосиф Оптинский (в миру — Иван Ефимович Литовкин) родился в 1837 году в доброй и благочестивой крестьянской семье, отец его был сельским головой и пользовался всеобщим уважением. Мать была строгой, но справедливой и милостивой. Родители постоянно благотворили беднякам, любили принимать в свой дом странников и всегда жертвовали на храмы Божии. Отец нередко высказывал желание, чтобы кто-нибудь из его детей посвятил себя Господу.
Родители приучили всех своих детей (а их было шестеро: три сына и три дочери) всегда ходить в храм, молиться и читать жития святых и другие духовные книги. Иоанн, будущий старец Иосиф, уже в раннем детстве был необыкновенно добрым и милостивым, своей нежной и чуткой душой умел чувствовать чужое горе и всегда старался утешить и приласкать страждущего человека.
ebooksa