Она махнула мне рукой и я подошла. Девочка посмотрела на меня равнодушным взглядом, а потом спросила как меня зовут и сколько мне лет таким же тягучим голосом, словно в нем не было никаких эмоций.
Потом, подумав еще минуту, представилась сама:
– Лея.
– Ты давно лежишь? – спросила я.
– Давно.
– Не можешь выздороветь? – удивилась я.
– Если пробудешь здесь достаточно долго, уже никогда не выздоровеешь, – без эмоций добавила она.
– Почему? – спросила я, но она не ответила, а отвернулась и стала молча смотреть в середину комнаты, хотя там ничего не было кроме большого ковра.
– Что это за место? – спросила я, мне ибылоне по себе от ее слов.
– Бронхо-легочный диспансер, разве ты не знаешь? – пожала она плечами и добавила безучастно – и, пожалуйста, поспокойнее, мне не нужны из-за тебя проблемы.
– Какие проблемы? – спросила я потише, на всякий случай. Лея посмотрела на меня большими миндалевидными глазами.
– Веди себя тихо, слушайся врачей и выберешься отсюда …если повезет – она задумчиво покрутила медный локон на пальце, на ногтях у нее был облупившийся черный лак.
– Через пару дней я поправлюсь и уеду отсюда, меня заберут родители.
Она усмехнулась.
– У нас здесь карантин, разве ты не знаешь?
– Слышала, – я тоже прислонилась плечом к стене и понизила голос до шепота, – а что это значит?
– Значит, что сюда никто не может войти и не выйти, по крайней мере, добровольно.
– Что значит добровольно? Кто-то не хочет уходить из больницы?
– Зависит от того, куда уходить, – ответила Лея рассматривая свои черные ногти, а потом легко оттолкнулась от стены и мягко, неслышными шагами, дошла до низкого столика в углу и плавным движением сев на пол стала перебирать лежащие на столе предметы, какие-то карточки, кубики.
Я посмотрела на других ребят. Никто не обратил на меня внимание, все были заняты своими делами, разговаривали друг с другом или читали.