На первом курсе университета я поняла, что всю жизнь проведу в погоне за искуплением. Заключительная неделя подошла к концу, зимний мороз кусал мои щеки, пока они не стали ярко-алыми. На бумаге, зажатой между моими пальцами, красным маркером была написала буква «А». Мне потребовался весь семестр, чтобы написать эту работу – кульминация нескольких месяцев усилий.
И я должна была быть счастлива.
Впрочем, я много чего должна была.
Но я шла, словно выдолбленное дерево, живо раскачивающее руками, но зияющее пустотой внутри. Папа устроил бы вечеринку и кричал бы о моих достижениях, пока я не уткнулась бы лицом ему в бок и не стала бы умолять его прекратить смущать меня.
Вирджиния посмеялась бы над нашим громким, грубым поведением, но когда наступил бы час коктейлей, она бы хвасталась моими оценками перед своими друзьями, хихикая, когда кто-то из них жаловался бы на неудачи своего ребенка.
Тяжесть одиночества обрушилась на меня, пока я, задыхаясь, не подбежала к ближайшей мусорной корзине с эссе, зажатым в руках, и не блеванула. Без рвоты. Семестр на минимальной диете превратил меня в кожу и кости.
С моих губ слетела слюна. Я упала на бетон и прислонилась к липкой тумбе, пытаясь взять себя в руки. Волшебные слова не сработали. Они ускользали от меня, и мой мозг внезапно показался мне опасным местом, где можно оказаться в ловушке.
Ирония в том, что я искала реальность в своем телефоне, пролистывая «Инстаграм», как будто это была единственная моя связь с реальным миром. Никаких новых фотографий от Рида. А больше я ни с кем не общалась.
Компанию мне составили фотографии книжных корешков, мое сердце едва не сжалось от сигнала, оповещающего о новом сообщении.
«Умри. Просто умри».
Я вспоминала слова, часто перекатывая их на языке, чувствуя, с какой легкостью они возникают на губах.
Я и раньше получала угрозы, но в этом что-то было иначе.
Два слова.
«Просто» и «умри».
Эта угроза не должна была заставить меня задуматься, только не после длинных абзацев и монологов, полных творческих фантазий о моей смерти, которые я получала и которые, откровенно говоря, заслуживали того, чтобы войти в какой-нибудь триллер Криса Муни.
Обвинять Рида казалось идеальным вариантом всякий раз, когда я прокручивала серию сообщений, которые должны были поразить меня своей жестокостью, но не производили впечатления. Я никогда не была поклонником социальных сетей, но однажды вечером Рид разместил фото, на котором его губы соприкасались с губами Бэзил, и я поддалась мазохистским желаниям.
Бэзил была той, кто постил свои фотки с Ридом, сопровождая их тегами вроде #всегда, #истинная-пара, #паренькапитанфутбольнойкоманды #квотербек и #мойнавсегда на каждой.
Но Рид? Его лента состояла из трех пунктов: еда, семья и футбол – попытка произвести впечатление на скаутов университета своей самоотдачей. Публикация этого фото означала некоторое одобрение, символ верности, который я не могла игнорировать, как бы мне ни хотелось.
Я несколько месяцев следила за ними обоими, подписавшись на Рида и несколько аккаунтов логофилов, чтобы скрыть тот факт, что я завела профиль в социальной сети с единственной целью – следить за своим лучшим другом. Два раза в месяц я размещала цитаты, иногда – футболки, а один раз даже картофелину с огорода в форме головы Авраама Линкольна.
На следующий день после того, как «Истридж Дэйли» опубликовал статью о совместном рейде ФБР и Комиссии, я проснулась от угроз смерти, написанных под моими постами. Их количество уменьшалось и увеличивалось с циклами новостей, появляясь всякий раз, как всплывало что-то об этом деле.
ebooksa