Впереди Авангарда

здоровенные навесные замки с дырками для больших ключей.

– Рай хочешь посмотреть?– Спросила Лена- провидица без выражения.

– Что, можно, да?– Ваня остановился.– Вот за этим окном рай? Ух, ты! Открой, конечно. Может я в окно залезу и там останусь, а?

–Да что там делать?– Ведьма засмеялась.– Скукотища. Целую вечность лежать под баобабами, плутать в кущах и нектаром пузо набивать? Там даже мух нет. Ангелы вместо них носятся над головами. Ни дня, ни ночи. Сплошной один день 15 июля. Вроде как в этот день Бог- отец Саваоф родился. Ветра, дождей, жары и холода не бывает. Из животных только змей искуситель. Да и птицы – одни соловьи плюс павлины. И ничего не происходит вообще. Вот есть там просто тишь да гладь, да божья благодать. И ни черта больше. Даже танплощадки нет и кино не крутят. Она достала из волос ключ и открыла замок. Минут двадцать стоял Иван перед стеклянным, перекрытым толстой решеткой окном. Рай смотрелся как радуга. Все цвета полыхали мягким акварельным светом. Выделялись зелёный и голубой. Пели соловьи, гуляли, не распуская хвостов, жар птицы- павлины. Было много бабочек и пчёл, высасывающих нектар из вечноцветущих роз и лилий. Райское население , как и угадала гадалка, валялось под райскими яблонями, баобабами или таилось в кущах, лежа на спинах и любуясь радужной жизнью. Неожиданно в окне прямо перед решеткой появилось розовощёкое лицо праведника. Он минуту лупал глазами, после чего отшатнулся, накопил во рту граммов сто слюны и с радостью плюнул точно Ивану в лицо. Не будь стекла – долго бы оттирал Ваня слюни райские. После выполненного упражнения праведник подхватил снизу белый свой тонкий балахон и ускакал в кущи.

– Ни хрена себе!– зарегистрировал факт Иван.– Это же безгрешная душа. Любимец Всевышнего и пример для подражания живым и мёртвым. Как его с такими закидонами в рай пустили?

– А ты думаешь, что если в рай берут праведников, то они и есть лучшие из бывших людей? – Засмеялась Хелен – Ленка из Шотландии.– Вот его приняли сюда, потому как грехов нет. И всё. А он просто сволочь, идиот и скотина. И жил плотской жизнью как гад, и теперь кайфовать в раю будет всю вечность как последняя сволочь. Для Всевышнего главное – есть грехи – нет грехов. А то, что по натуре ты падаль последняя – Господу не интересно. У него без таких придурков дел полно. Людям живым надо успевать испытания раздавать ежедневно и козни всякие на путь подкладывать, чтобы, мать твою, они имели смысл и причину очиститься от скверны и соблазнов греховных.

Она закрыла на засов ставни, крутнула ключ в замке.

– Ну, а теперь настройся и не теряй сознание.– Мягко подтолкнула она Ивана вперёд.– Вон за тем окном твоё будущее. Что ж тебе показать? Сейчас шестьдесят четвёртый. А я тебе тебя покажу в девяносто втором. И Зарайск ваш. Да и весь мир покажу, ладно! Только прошу ещё раз: в обморок не падать, валидол не пить и не материться. Хотя я и сама люблю ядрёное слово метнуть в кого- нибудь. То, что ты увидишь и есть светлое будущее всего человечества, к которому вы все ломитесь, ноги в кровь сбиваете.

Она открыла окно и Ивана охватили сразу несколько нехороших чувств: страх, ужас, оцепенение и ощущение присутствия в глазах и голове тяжкого беспросветного кошмарного сна.

Глава восемнадцатая

Ведьмина правда

Да того момента, когда Иван окаменел, глядя в окно на Зарайск образца 1992 года, когда ставни железные только захрипели ржавыми петлями, но не распахнулись – он не то, чтобы представлял, а просто нутром чувствовал ту красоту и совершенство всего, которое готовил для людей далёкий девяносто второй. Пока не открылось окно Ваня уже слышал трепет на весёлом ветру красных флагов с серпом и молотом на каждой крыше, на всех столбах. Он чувствовал праздничный запах жизни через тяжелые чугунные отвороты ставень. Видел Иван счастливых людей, боявшихся в финале жизни провалиться из чудесного коммунизма в заповедный рай, потому, что не могло быть между ними сравнения. Рай- это просто уютное место вечного хранения посмертной души своей, а коммунизм – неописуемое чудо цветущей жизни плотской и духовной. Да. Не имелось смысла сравнивать. Такие быстрые мысли пролетали сквозь голову его пока ставни ещё не распахнулись. Но это было всего мгновение. Ну, может, два. А потом чугунные затворы очень шустро распахнулись. За ними ни стекла не было, ни решетки и через голову невысокой прорицательницы Хелен Ваня увидел то, что вынудило его глупо отвесить челюсть и выкатить глаза, в которых застряли ледяной ужас и неверие зрению.

– Это что?– Вскрикнул он и вцепился руками в подоконник.– Флаги где коммунистические? Вон там обком партии был. Ленин стоял бронзовый пятиметровый с кепкой в руке. Вокзал другой. В Зарайске он был с вензелями и колоннами. На крыше буквы красные с меня ростом – «народ и партия едины» А этот – длинная каменная колбаса со стеклом вместо стен и маленькими буковками под крышей. Даже прочитать не могу. Не вижу.

– Я тебе город поверну сейчас другим боком, чтобы ты самый центр увидел.-

Прорицательница просто протянула к окну руку и пальцами крутнула в воздухе так, как дети запускают юлу на столе. – Вон банки финансовые. Шесть штук рядом и вон ещё пять вразброс. А эта череда будочек, стеклянных сверху до половины – коммерческие киоски. Всё в них продают. Сигареты заграничные, носки, трусы, бананы. Жратву разную в банках и пачках, водку недоделанную, китайский питьевой спирт «Ройял» в двухлитровых бутылях. Отрава страшная. Колбасы двадцать пять видов. Из чего сделана – даже я угадать не могу. Киоски коммерческие народ зовет- «комки». Каждый может такой открыть, выбрать проходное место, дать в лапу какому – нибудь толстому приблуде из городской власти и продавать всё. От жвачек китайских, сделанных под американские на вид, до презервативов. Все открывают кооперативы. Ну, это что – то вроде артелей послевоенных. Кто хлеб печёт. Кто штаны строчит, в Америке модные, и продаёт молодым в основном. Джинсы – называются. Из дерюги шьют, которую в Америке уборщики мусора носят и фермеры в таких комбинезонах лошадей, коров пасут.

– А вот так – слева направо, чуть вглубь города и ближе к нам было девять библиотек. – Иван подтянулся и сел на окно. – На их месте какие-то дома странные. Двенадцать этажей. Стены из стекла. Я такие в Англии видел. Это библиотеки?

Гадалка засмеялась.

– Бизнес – центры это. Кто – то строит, потом в аренду сдаёт торгашам и посредникам. Которые у одних покупают подешевле всякую модную дребедень и потом подороже перепродают кому- нибудь. А те уже народу пихают совсем дорого. Население с зарплат на эти подделки под заграницу копит. А библиотека одна осталась. Вон куда её перевели. Дом старый кирпичный видишь? Пленные японцы строили. Там теперь книжки дают читать. Но народу читать – то и некогда. Деньги надо делать. Продавать, копить башли, снова покупать, распихивать с выгодой и так далее по кругу.

– Слушай, Хелен- Ленка!– Ваня задумался и из глаз его стало струиться недоверие. – Тебе Цезарь приказал показать мне Зарайск будущего. И меня в девяносто втором году. А ты меня куда притащила? Где флаги, где Ленин, Где слова фанерные двухметровые на крышах? Ну, там – « Храните деньги в сберегательной кассе»! Где? «Летайте самолётами Аэрофлота» куда делись? А «Слава ЦК КПСС» и «Да здравствует нерушимая дружба народов»? А тут дома – небоскрёбы, люди мечутся как стекляшки в калейдоскопе. Кто в зелёном, кто в розовом, ботинки у мужиков жёлтые, красные, а женщины бегают в разноцветных штанах. Где платья – то? А кофты, блузки как у психически ненормальных. Пёстрые, серо – буро- малиновые. Причём у многих до пупа не достают. Я ни в Швеции, ни в Лондоне таких не видел. Ты куда меня привела, ведьма?

–Ваня, это не коммунизм. И КПСС больше нет. Выгнал коммунистов народ на задворки. В тень. И слово коммунизм – ругательное теперь.

– Но я – то раз взялся, его построю? – Иван даже присел от внезапной мысли, которая ехидно проверещала в голове, что ни фига он не построит коммунизма.