– Может, ей была приятна твоя компания. Подумай об этом иначе. – Я попыталась изменить угол зрения. Мой девиз – «Только хорошее», что еще мне оставалось сказать?
Судя по его взгляду, он не согласен со мной на все сто процентов.
– Софи. Просто нет. Честно. Не пытайся меня развеселить.
Простите за попытку.
– Ладно. Тогда сиди и дуйся. Да, это ужасно, что все эти годы ты брился рядом со скелетом. Так лучше?
Судя по его взгляду, это ему тоже не нравится.
Должна признать, я немного обиделась.
– Чем я тебе не нравлюсь, Дин? – спросила я. Не хочу вступать в конфронтацию. Просто я уже месяц переживаю по этому поводу, а сейчас подвернулась первая возможность поговорить. – Правда. Будь честным. С тех пор как я приехала в Бухту Дружбы, ты явно даешь мне понять, что я тебе не нравлюсь. И это расстраивает, потому что ты даже не знаешь меня.
Дин вздохнул и потер челюсть.
– Ты мне не не нравишься. Извини, если произвожу такое впечатление. Ты очень добрая.
Не похоже на «ты офигенная рыжеволосая красотка с душой поэта и сердцем льва», но уже шаг в нужном направлении.
– Тогда в чем дело? Я наступаю тебе на пятки в пабе? Если ты просто поговоришь со мной, мы сможем хотя бы попытаться исправить ситуацию.
– Просто… все сложно. Мне очень нравилась твоя бабушка. Она заменила мне мою. У меня здесь нет семьи, больше нет. Она очень любила тебя и твою мать, и ей было очень больно, потому что вы никогда не навещали ее. Поэтому мне трудно видеть, как ты забираешь то, что принадлежало ей, в то время как она отдала бы все на свете, лишь бы видеть тебя.
Ой. Это как выстрел в лоб. Я отвернулась и начала возиться с пакетиком чая.
– Ты прав, – выдавила я. – Я должна была навещать ее. Неважно, какие проблемы у нее были с моей матерью, это не имело отношения ко мне. И я должна была приложить больше усилий, когда выросла. Я правда сожалею.
Это действительно так, я правда сожалела с тех самых пор, как мне позвонили и сказали, что бабушка умерла. И еще сильнее, когда приехала в Мэн и передо мной открылась вся ее жизнь – ее творчество, одежда, дом.
– Я не говорил тебе ничего, чтобы не внушать чувство вины. Но ты попросила быть честным.
Я выдавила улыбку.
– Я это ценю. Думаю, все, что я могу сделать, – это жить дальше и сделать это место, – я повела рукой, охватывая дом и паб, – наследием, которым бабушка гордилась бы.
Дин кивнул.