Коготь

– Если рыжий пройдоха не обманул, то они там. – Толстомяс указывал лапой на просвет между железной дверью и стеной с облупившейся штукатуркой. – Действуем по обстоятельствам, но, в любом случае, спасти Перчинку необходимо любой ценой. Готов?

Он махнул лапой и первым шмыгнул по ступенькам вверх. Семен за ним.

Весеннее небо уже начало светлеть, знаменуя начало нового дня. Теплый ветерок ласково трепал привязанную к длинной стационарной антенне тряпицу. А прямо под ней сидели двое. Один прижал Перчинку к черному битумному утеплителю и занес над ней лапу.

– Ну, дрянь, добегалась. Ни тебе, ни мне. Так получается?

– Закрой пасть, вшивая команда. Всегда ненавидела тебя и твою мерзкую рожу!

– Хватит болтать с ней, Крысоед! – Второй пособник зашипел, решив, что разговор уходит в сторону. – Давай я уже ее прикончу. Все равно тебе ничего не обломится! Ну?!

– Подожди, Графит. Я с ней еще не договорил. – Кот снова повернулся к пленнице.

– Ну, красавица. Значит я тебе не гожусь в женихи, а на этого человеческого звереныша ты сразу запала, да? Нет уж! Тогда уже ты никому не достанешься. Плохо ты меня получается знала. Я…

Он не договорил и был повален на пол подоспевшим Семеном. Толстомяс сцепился с Графитом. Они начали кататься, злобно шипя, по черному, еще теплому с прошлого дня покрытию, а Семен, не давая противнику встать, сразу же отвесил тому пару увесистых оплеух. Расцарапанный Крысоед, тем не менее, сумел быстро прийти в себя и сбросил Семена.

– Аа! Появился, любовничек! Ну, что? Посмотрим кто кого?!

Коты вперились друг в друга горящими глазищами, каждый выискивая в противнике хоть капельку слабости и нерешительности. Крысоед первый ринулся на Семена, прыгнул и попытался с лету нанести тому побольше урона. Но Семен был как всегда начеку и определив точку, куда приземлится враг, с ходу схватил кота за ухо и резко дернул. Тот взвыл, шипя и бросаясь желтой пеной отчаянно попытался вцепиться Семке в морду. Они начали кувыркаться, выдирая друг из друга клочья шерсти и все ближе и ближе приближаясь к металлической оградке крыши. Наконец Семен уловил момент, и когда Крысоед снова бросился на него, ловко перекинул бешенного котяру через себя. Тот вылетел за край ограждения, грохнул тушкой по жестяному коробу водоотвода и полетел вниз. Пятый этаж – это вам не шутка, и не верьте тому, кто станет утверждать, что у каждого кота девять жизней. У этого, похоже, все восемь были уже израсходованы, так как в попытке перевернуться в воздухе на лапы, он грохнулся об асфальт, да так и остался лежать бездыханный.

Глянув вниз, Семен бросился на помощь толстому коту, но тот уже справился с соперником и прижав его к черному утеплителю, шипел:

– Ну, кошара, проси. Живота или смерти?! Ну?!

Тот задыхаясь, еще немного поелозил под тяжелой тушей Толстомяса, потом обмяк и нехотя просипел:

– Живота. Прошу живота.

– Вот так вот. Возьми тебя злая двуустка. – Жирный любитель помоек удовлетворенно выдохнул, потом сполз с Графита и велел тому:

– Беги отсюда, пройдоха, пока я добрый. А иначе отправишься в полет за своим верным дружком.

Графит не заставил себя долго упрашивать и злобно пыхтя под нос, убрался с крыши.

Толстомяс, проследив его взглядом, тут же опустился на лапы и сморщившись, простонал:

– Я думал, что моя печень съест меня раньше, чем я закончу с этим меховым валенком. Уж больно крепко прихватила.