— Но… может быть очень страшно и тяжело… и рисковать Айвеном…, - тихо сказал Том, зарывшись лицом в ее волосах.
— Иногда мне кажется, что все мужики так и остаются на всю жизнь детишками, — столь же тихо ответила Эммануэль. — Как малыш, укрывшийся одеялом от злого буки… Думаешь, если ты откажешься, то враги сразу станут друзьями?
— Ты права, Эмми, — только и смог ответить Том, после чего крепко-крепко поцеловал.
—
Пел Синатра по радио, заканчивая песню, и его голос, пробиваясь сквозь атмосферные помехи, казалось, заполнял весь мир…
Выходя из самолета в национальном аэропорту Вашингтона[6], Том чувствовал себя словно во время прыжка с парашютом во время «дня Д». Тем более, что аэропорт был как раз введен в строй в самом начале той войны и его классическое здание дополнительно напоминало Томпсону о тех днях, когда его лучшим спутником был карабин М1 и пистолет Браунинга. Впрочем, пистолет был у него при себе и сейчас. Небольшой такой Вальтер ППК под девятимиллиметровый патрон, в кобуре, практически незаметной под пиджаком. И это, не считая обычного набора из уже выручавшего его кинжала и маленького, но очень острого ножа в потайных ножнах. Так что он был вооружен, по-фронтовому сосредоточен и очень-очень опасен. Не меньше, чем индеец, вышедший на тропу войны, если не более. Индеец, он не более чем «дитя природы», опирающееся на традиции и боевой опыт. Не то, что опытный фронтовик, «призрак» АНБ, а ко всему прочему — десантник разведывательной роты из ТОГО Афаганистана, имеющий опыт выживания в «святые девяностые». Так что Томпсон готов был поспорить с теми, кто будет ему мешать строить «дивный новый мир». Построение которого должно было начаться с победы на выборах Кеннеди, которого Том ТАМ считал лучшим президентом Штатов. А познакомившись получше, признал, что все задатки к этому у Джека есть.
Пока же Том, а если учитывать его внутренний настрой — «Томмиган», неторопливо прошел через здание аэровокзала, внимательно и незаметно следя за окружающими. Вышел на площадь с автостоянкой, заполненной легковушками. У выходя его уже ждал старый знакомый, один из личных водителей Кеннеди, и кстати, неплохой стрелок, Уильям (Билл) Грир. Поздоровавшись, он проводил Томпсона к новенькому Форду «Тандерберд»[7] последней модели.
Вырулив на шоссе, Билл резко набрал скорость. К удивлению Тома, путь машины пролегал мимо Вашингтона, который они объехали по кольцевой трассе И-495. Грир на несколько мгновений отвлекшись от дороги, пояснил, что встреча состоится в купленном для Джона отцом небольшом доме, неподалеку от дистрикта. После чего замолчал, и весь отдавшись дороге, прибавил газу и помчался, обгоняя попутные машины словно стоячие. До нужного им поворота машина долетела, словно самолет, на котором Томпсон добрался сюда. И только незадолго перед поворотом Грир умело сбросил скорость и вписался в поток автомобилей.
Свернув и проехав буквально пару миль показавшейся Тому смутно знакомой дороги, они оказались перед высокими воротами с надписью: «Частная собственность». Не успела машина приблизиться, как они предупредительно открылись.
Встречал гостей еще один охранник. Поздоровавшись, он предложил пройти в дом и отдохнуть с дороги, пока подъедут остальные приглашенные. Однако Томпсон едва успел принять душ и переодеться, как тот же охранник пригласил его на совещание.
Томпсон вошел в гостиную, где уже собралось человек девять — десять, включая самого хозяина дома и его младшего брата. Джон, как всегда загорелый, словно только что с пляжа, встретил Тома дружески и, после обмена рукопожатиями, представил его присутствующим, как «полковника Томпсона, ныне журналиста». Первыми, с кем Том поздоровался стали Роберт Кеннеди, очень похожий на своего брата, только помоложе и менее впечатляющий внешне. И два ирландца, давно работающих на клан Кеннеди и самого Джека — Кеннет О"Доннел, подтянутый худощавый брюнет, выглядевший моложе своих сорока с небольшим лет, и Лоуренс О"Брайн, солидный полный мужчина лет пятидесяти с бросающимся в глаза широкоскулым лицом. Рядом с ними расположился Теодор Соренсен, моложавый англосакс с вьющейся шевелюрой, который, как знал Том, был близким помощником Джона, писал для него речи и помогал оформлять возникающие у того идеи в нечто понятное всем. Кроме этой четверки, в креслах посреди комнаты расположились также Стефан Смит, муж сестры Кеннеди — Джейн, Луис Харрис — видный специалист по изучению американского общественного мнения и Джон Бейли, председатель демократической партии штата Коннектикут. Чуть в стороне, у самого окна сидел похожий на француза брюнет, с недоверием и недоумением смотревший на Тома. Это был Пьер Селинджер, который до появления Томпсона как раз и занимался связями с прессой. Похоже, он гадал, зачем нужен в предвыборном штабе столь известный журналист и не означает ли это, что его собираются задвинуть на вторые роли. Поздоровавшись с ним, Том покачал головой, намекая на отрицательный ответ на невысказанные опасения и… застыл на несколько мгновений. В окне гостиной он увидел пейзаж, который не видел со времени войны и похищения. Тогда, в отпуске из центра подготовки, он удачно передал письмо Сталину и тут же попался мафиози, которые хотели выпытать у него сведения об украденных бандой Грязного Гарри ценностях. Впрочем, Том быстро опомнился и никто, кроме продолжающего смотреть на него с недоумением Пьера, ничего не заметил.
Едва Том уселся в кресло, Джон Кеннеди начал совещание, объявив, что он собирается бороться за президентский пост на выборах шестьдесят восьмого и все здесь собравшиеся войдут в его предвыборный штаб. Обсуждение начали с распределения предполагаемых обязанностей каждого из присутствующих. Селинджер должен был заниматься связями с прессой, оба ирландца — тактикой предвыборной кампании и организационным ее воплощением. Соренсен, как и предполагал Том, стал чем-то вроде начальника оперативного отдела и спикера, занимаясь идейным наполнением кампании и речами кандидата. Смит отвечал за финансовую сторону, Харрис, само собой — за изучение мнений избирателей, Бейли — за связь с партийными структурами демократов. Ну, а Том должен был наладить взаимодействие с армейскими кругами, Агентством и военно-промышленным комплексом. Из-за чего, кстати, и разгорелась первая серьезная дискуссия на этой встрече.
— Прекращение войны… Неожиданная идея… Значит, Вьетнам, по твоему мнению, мы должны уступить комми? — удивленно уточнил у Тома Соренсен.
— Понимаешь, Тедди, Южный Вьетнам нам по всем признакам, не удержать никоим образом…, - Том несколько минут приводил внимательно слушающим оппонентам аргументы. Которые, как это было известно только Кеннеди и его брату, взятые из доклада его группы действующему президенту. — А вот поторговаться за него с Советами, при этом еще и прекратив непопулярную среди избирателей войну, будет очень полезно. Учтите также, что северо-вьетнамцы не ортодоксальные коммунисты. Скорее — «розовые», вроде тех же социал-демократов из Швеции. Причем с сильным националистическим азиатским душком, что позволяет надеяться внести рознь в их отношения с Советами.
— Интересно…, - протянул Теодор. И переглянувшись с Джеком, спросил. — А что конкретно можно будет у Советов за это получить, по вашему мнению?
— Я, в принципе, пока не анализировал возможные варианты. Но могу сразу предложить — гарантии безопасности Китайской республике[8], Камбодже и Лаосу, переговоры об ограничении стратегических вооружений.
— Неплохие предложения, господа. Предлагаю обдумать, — признал Джон Кеннеди, завершая эту дискуссию. После чего разговор перешел на обсуждение проблемы программы «Великое общество». Которую в принципе придумал и ввел в свою предвыборную программу как раз республиканец Никсон, а Джонсон просто перехватил. Но реализовать пока реально не смог, все застряло в местной бюрократии и коррупции. Но говорили об этом не долго, собственно спор был лишь по тактике использования имеющихся фактов по коррупции.
ebooksa