Мир

— А ракеты «Скайболт»?

— Предлагаю занести в договор отказ от развертывания таких систем у вас и у нас, — согласился Том. — Запретив также производство таких ракет для третьих стран. «Лайми» обойдутся своим «Блю Стил».

— Полагаю, на такое можно будет уговорить мое начальство, — согласился Трусов.

— Что же, Константин, раз нам удалось предварительно согласовать наши позиции, — усмехнулся Том, — ест мнэние, — он постарался изобразить нечто вроде кавказского акцента, — выпить еще по рюмочке этого неплохого рома. Или повторить заказы? За мой счет.

— Спасибо, Том, у меня рублей вполне достаточно, — ответил с улыбкой Трусов. — Поэтому угощаю я и попробую заказать нашей русской водки.

Официант, ничуть не удивившись заказу, быстро принес два типичных немецких «дупля» по тридцать пять граммов «московской». Трусов посмотрел на эти «наперстки», ничего не сказал, покачал головой и поднял рюмочку. Чокнулись. Выпили и дружно выдохнули.

— Можешь, — насмешливо заметил генерал.

— Не можешь, а могешь! — отшутился Том, еще раз удивив собеседника.

Простились они вполне по-дружески, тем не менее расплатившись каждый сам за себя.

А встреча двух глав правительств становилась все ближе. И договоренность по ограничению стратегических вооружений, а также предотвращению военных инцидентов, а еще по совместной космической программе, становилась все ближе. Что вызывало приступы бешенства у консерваторов в обоих лагерях, капиталистическом и социалистическом, а также законные опасения у охраны делегаций. Ну, а потом, соответственно, у полиции и службы безопасности Австрии. Так что о приватных переговорах пришлось забыть. Да и на официальные добираться в сопровождении охраны, явной и тайной. А переговоры, особенно по ограничению вооружений, шли трудно, несмотря на все предварительные договоренности.

Если судить по воспоминаниям Тома, с ожесточенностью противостояния и гонкой вооружений ситуация сейчас складывалась куда спокойнее. Не более чем по пяти тысяч стратегических зарядов у каждого основных соперников, примерно вдвое меньше, чем ТАМ. А с учетом незначительного количества тактических атомных боеприпасов, которые в основном использовались на флоте и устанавливались на части зенитных ракет и ракет ПРО, то общий арсенал был как бы не в четыре-пять раз меньше возможного. И объяснение этому оказывалось очень простым. По итогам реального применения трех американских бомб, в Японии и Корее, сложилось мнение что мощность зарядов куда важнее, чем их количество. А также, что против войск ядерное оружие неэффективно, а годится лишь для уничтожения городов и экономического потенциала противника. И только недавно у кого-то из занимающихся ядерным оружием американских ученых родилась идея раздельных боеголовок меньшей мощности, вызванная, очевидно, кроме всего прочего, градостроительными идеями русских. Там нашли простое и, кажется, эффективное решение проблемы возможной атомной бомбардировки, начав с середины пятидесятых строить города по линейному принципу, растягивая их ниточками кварталов вдоль трамвайных путей и у станций метро. Скоростные трамваи и метро позволяли резко сократить время проезда до любой части города. А рассредоточение застройки резко снижало потери и разрушения от одиночного, пусть и мощного ядерного взрыва. Резкое увеличение выпуска носителей и зарядов требовало колоссальных расходов. Хотя находились и желающие увеличить число ракет до трех тысяч, а подводных лодок с ракетами, которых построили всего двадцать одну — вдвое. Но в администрации президента большинство связанных с этими вопросами людей было либо за ограничение стратегов, либо за перевооружение ракет новыми боеголовками и создание новых ракет для бомбардировщиков. Последнее казалось многим сторонникам продолжения наращивания военной мощи более дешевым решением назревших проблем. И именно такие люди старались затянуть или вообще сорвать переговоры. Или хотя бы внести в договор разрешение на развертывание некоторого количества нового оружия. Причем, как показалось Томпсону, такие же настроения были у некоторых советских генералов, участвующих в переговорах.

Но как бы то ни было, переговоры по всем вопросам закончились и наступал день подписания, собственно ради которого и прилетели в Вену президент Кеннеди и глава правительства Машеров. К этому времени австрийская полиция арестовала уже троих американцев, в том числе двух берчистов и четверых троцкистов. И те, и другие готовили покушения на делегации Штатов и Союза, чтобы сорвать переговоры. У арестованных при себе оказался неизвестно как провезенный в страну арсенал, от нескольких десятков тротиловых шашек и взрывателей, до пистолетов, винтовки, пары ручных гранат и даже одного новейшего одноразового американского гранатомета, способного пробить броню любого из автомобилей. Следствие, к которому подключились американцы и русские, шло полным ходом. Но пока вопросов возникало больше, чем ответов.

Кроме откровенных террористов, задержали и несколько сумасшедших, пытавшихся устроить самосожжения перед посольствами или броситься под машины глав делегаций. В общем, австрийцам новостей и переживаний хватало. В результате многие жители Вены ворчали, что таких беспокойных гостей лучше бы отправить к швейцарцам, в ту же Женеву…

С утра во дворце Хофбург толпилось огромное количество народу. Австрийская полиция, обычная и тайная, личная охрана президентов, служащие и рабочие, готовящие зал. Залы и коридоры замка блестели, отмытые как, наверное, ни разу за все предыдущие годы. Даже несмотря на то, что они не раз становились местом важных встреч, результаты которых потом отражались на ходе европейской истории.

Вся киносъемочная аппаратура, фотоаппараты, сами корреспонденты были тщательно проверены и даже обысканы. Личного обыска избежали только официальные члены делегаций, благодаря чему небольшой «тревожный арсенал» Тома остался при нем. Совсем небольшой, всего-то парочка легких метательных стрелок и нож, все сделанные из камня и не обнаруживаемые металлоискателями.

Обе делегации вошли в Редутный зал одновременно, словно заранее подготовившись. Впереди — лидеры, Джон Кеннеди и Петр Машеров. Оба практически ровесники, выглядят моложе своих лет, разве что Кеннеди как обычно сияет загаром, а Машеров на его фоне выглядит бледновато и, пожалуй, несколько старше своего визави. Хотя, как помнил Том из докладов разведки, на самом деле Машеров моложе почти на год, чем Джек. Под вспышки фото и стрекот камер они прошли навстречу друг другу, пожали руки и поздоровались. Причем Кеннеди произнес приветствие по-русски, а Машеров — по-английски. После чего одновременно повернулись и подошли к стоящим у стола полукреслам. Дружно присели, устроились поудобнее и, открыв папку с договорами, начали их подписывать. Выстроившиеся за их спиной американцы и русские внимательно наблюдали за процедурой, как и почти две сотни журналистов, фотографов и киношников. И только охранники, почти незаметные, как бы сливающиеся со стенами, внимательно смотрели за людьми в зале, готовые в любой момент выхватить оружие. Кроме них, Том и один из советских делегатов время от времени тоже осматривались вокруг. Нервы у Томпсона были напряжены, как перед прыжком из самолета. Но минуты текли за минутами, церемония закончилась, и президенты начали выступать с краткими заключительными речами. Они оба отметили, что нынешние переговоры стали большим достижением, кульминацией попыток прекратить гонку вооружений и построить новый, более безопасный мир. Выступавший вторым Машеров добавил еще, что заключение договоренности о совместном полете на Луну открывает перед человечеством новые горизонты в освоении космического пространства.

Машеров еще заканчивал свою речь, когда Том заметил непонятную суету среди хоранников у входа в зал и опять напрягся. Но ничего так и не произошло. Встреча закончилась, все распрощались и разошлись по автомобилям. Тома несколько смутило, что пара стоящих крайним машин выглядели не теми, что были в начале встречи. Но вокруг царило такое спокойствие, что он только упрекнул себя в излишней мнительности.

И лишь на следующий день, в номере президента, он узнал, что произошло у дворца в то время, когда все глазели на каллиграфические упражнения двух лидеров сверхдержав…

К стоянке автомобилей подъехал небольшой белый фургончик с надписью «Ambulance[1]» на капоте и боковых стенках. Удивленный полицейский, знающий о том, что внутри дворца уже есть пункт медицинской помощи, причем даже с оборудованием для реанимации, все же подошел к машине. Правда перед этим попытался связаться с командиром, заведующим оцеплением. Но рации около дворца не работали. На всякий случай вокруг объекта установили несколько маломощных станций радиопомех, чтобы затруднить, в случае чего, подачу сигналов террористами. Только про связь оцепления при этом как-то забыли и потому напарник отправился к ближайшему телефону, а полицейский попытался узнать, что происходит.

Увидев вблизи, что кто сидит за рулем автомобиля и его соседа, полицейский удивился еще больше. И чисто инстинктивно потянулся к кобуре с пистолетом, от неожиданности забыв про болтающийся на груди пистолет-пулемет. Водитель сразу среагировал и выстрелил в него из внезапно выхваченного откуда-то пистолета с глушителем. Но оказалось, что напарник, которого послали позвонить, ушел недалеко. Заметив неладное, он успел укрыться за одной из машин и выстрелил из пистолета-пулемета по фургону «скорой». И даже попал в напарника водителя. Но тут дверца фургона открылась из нее выскочило несколько человек в масках и с оружием в руках. Полицейский успел дать еще одну очередь. Убил еще одного из нападавших. И тут на машину, за которой он укрывался, обрушился буквально град пуль. Что характерно — и пистолеты-пулеметы нападающих, и оружие полицейских было снабжено глушителями. Как потом объяснил глава полиции Вены, внешнее оцепление снабдили таким оружием, чтобы «при случайном выстреле не появилось ложных сигналов о нападении». В результате на ближайшем посту не могли сообразить, что происходит. А «скорая» тем временем тронулась с места и рванула к стенам дворца… Спас положение сидевший на крыше «дворницкой» русский снайпер с винтовкой «Взломщик» КСВК. Он успел сделать два выстрела, одним из которых попал в водителя. Фургон развернулся и остановился, столкнувшись с автомобилем на краю стоянки. Уцелевшие террористы бросились к машине, но тут уже отреагировали остальные посты и до «скорой» не добежал ни один. Впрочем, как оказалось потом, в этот день крупно повезло всем. Вторая пуля, которой снайпер попал в фургон, порвала провода от кнопки, которую держал водитель. Если бы не это, автомобиль, начиненный четвертью тонны взрывчатки и двумя взрывателями — ударным, который должен был сработать при ударе о стену и электрическим, про принципу «мертвой руки», мог взорваться, уничтожив все на стоянке…