Мир

Для расследования теракта создали трехстороннюю группу из сотрудников АНБ, КГБ и тайной полиции Австрии. Но пока стало известно только одно — все нападавшие были арабами…

[1] Скорая медицинская помощь

Продолжение следует

Будет так

Мои дорогие соотечественники, не спрашивайте,

что ваша страна сделает для вас —

спрашивайте, что вы можете сделать

для своей страны.

Дж. Ф. Кеннеди. Речь на инаугурации

Том сидел в своем маленьком кабинете в подвале Белого Дома и размышлял о том, с какой стати он полез на эту галеру. И ладно бы капитаном, или надсмотрщиком — простым гребцом. Тем более, что должность адъютанта президента оказалось не такой уж синекурой, как ожидал Томпсон. Мелкие канцелярские дела по связям администрации президента и министром обороны, а также ОКНШ и штабом армии, проходили через адъютантов. Надо было выбрать действительно важные, сделать дайджест по остальным, ответить на совсем уже незначительные вопросы, входящие в его компетенцию. Так что работы с бумагами часто хватало на полный рабочий день. Если же к этому добавить просто разговоры с президентом, который иногда любил вспомнить про войну. В которой между прочим Джон Кеннеди тоже не отсиживался в тылу. Носится морю на маленьком торпедном катере, атакуя до зубов, по сравнению с ним, вооруженные японские корабли, ничуть не безопасней, чем прыгать с парашютом на землю, которую обороняют немецкие войска. В последнее время, приобщившись, так сказать к тайнам большой власти и анализируя имеющиеся воспоминания из «неслучившегося будущего», Томпсон все чаще приходил к выводу, что пока в мире правили люди, хлебнувшие войны, в нем поддерживался удовлетворительный порядок и человечество развивалось, а не загнивало…

Том взглянул на висевшие на стене прямо над дверь, напротив стола, часы и мысленно выругался. Потому что до обеда оставалось еще три часа, а в желудке почему-то образовалось сосущая пустота. Словно он и не ходил на ланч. Подумав, что сидение в офисе расслабляет хуже, чем просто ленивое времяпровождение дома, Томпсон отложил в сторону совершенно дурацкий запрос о наличии в бомбоубежище Белого Дома каких-то фильтров. Запрос почему-то пришел ему, а не занимавшийся этим хозяйственный отдел. Видимо потому, что его отправил один из отделов Пентагона и в почтовой службе администрации президента решили, что армейский адъютант должен с этой бумагой ознакомится в обязательном порядке.

Отложив документ, Том поднялся, собираясь сходить в буфет и взять пару сэндвичей и кофе. Пусть даже местного кофе ему совершенно не хотелось, но кока-колы или сока в буфете к этому времени найти было невозможно. Зато кофе можно было взять всегда. Томпсон подозревал, что остатки этого напитка просто вывозили куда-нибудь в ближайшую благотворительную столовую. Потому что пить этот напиток, явно лишь из вежливости называемый кофе, могли далеко не все привычные к американскому варианту этого напитка, жители США. Тяжело вздохнув, вспомнился восхитительный вкус австрийского кофе и то, что он пил в турецкой кофейне в американском секторе Берлина, Том сделал пару шагов к двери. И в этот момент зазвонил телефон. Пришлось вернуться назад и взять трубку. Оказалось, что правильно сделал. Потому что звонил лично президент. Или как сейчас стало модно говорить ПОТУС[1].

— Том, ты сильно занят?

— Никак нет, Джек, собирался пойти перекусить перед обедом, — честно, ибо «честность — лучшая политика», ответил Том.

— Вовремя. Поднимись ко мне в Овальный кабинет, есть разговор. Заодно и перекусишь, — приказал Джон.

Проходя по коридору и поднимаясь в лифте и снова шагая по коридору, Томпсон пытался угадать, о чем может пойти речь. В конце концов решив, что президент хочет побеседовать либо о договоре об ограничении стратегических вооружений, либо о расследовании теракта. Которое, кстати, длилось уже больше полугода и никак не могло найти виновных.

— Ага, вот и ты, — президент в кабинете был не один, но говорил с Томом вполне по-дружески, словно при разговорах наедине. — Скажи-ка, Том, а что ты чувствовал, когда стрелял в бошей в Нормандии? — этот шутливый вопрос Джек обычно задавал Тому только тет-а-тет, когда собирался поговорить о войне.

— Отдачу, — привычно ответил Том, пытаясь понять, что же хотят от него Кеннеди и Киссинджер.

— Я спрашивал немного о другом, Том, — заметил с укоризной Кеннеди, не обращая внимания на громко хохочущего Киссинджера. — Ты не испытывал желания дезертировать, ощущения, что это не твоя война и тому подобного? Да ты присаживайся. Наливай себе, Генри принес очень старого шотландского, если хочешь есть — бери сэндвичи. Очень вкусные, с тунцом, — добавил он, спохватившись. — Ну и одновременно попробуй вспомнить твое отношение к войне тогда, — посмотрев на ничего непонимающего Тома, Джек пояснил. — Мы с Генри обсуждаем очередной доклад Роберта[2] по армейским расходам с учетом предложения Кларка.

— Профессиональная армия? — уточнил Том.