Мир

— Эти придурки журналисты как всегда все переврали, — разозлился Роберт Кеннеди.

— Бобби, остынь. Придурков в мире полно, всех даже по закону не пересажаешь, — пошутил Джон, намекая на должность министра юстиции, которую занимал его брат. — Придумать что-нибудь надо срочно, пока эти арабские ублюдки не изговняли нам всю кампанию. Том, Пьер, что молчите? Ничего не придумали? Том, а как дела у русских?

— Сами знаете, джентльмены, что русским сейчас хорошо. Официально они к ОПЕК не принадлежат, так что продолжают поставлять нефть и бензин по старым договорам, не заключая новые. Причем, ссылаясь на договор, еще и цены повысили для европейцев на четверть.

— Как же отреагировали европейцы? — удивился Тед.

— Нормально. Русские предусмотрительно включили в договоры соответствующий пункт. Словно что-то знали.

— А может и знали. Если только сами и не спровоцировали эту войну. Не зря все арабы столько русской техники закупили, — заметил Соренсен.

— Не думаю, — возразил Том. — Нашей техники у арабов тоже не мало, но мы-то точно ни при чем. Если бы мы им продавали оружие подешевле, то они и у нас больше бы купили.

— Обойдутся. И наши сукины дети, и арабские, — отрезал Джек. — Что же касается русских… Есть одна идея, джентльмены. Мы сейчас снова начали переговоры по оплате ленд-лиза. Как мне докладывал глава нашей делегации Фой Колер, русские в принципе согласны платить и сумма уже почти согласована. Все упирается в то, что нам не нужны их рубли, даже конвертируемые, а золотом не хотят платить именно русские. Я бы конечно не отказался от золота, учитывая французов… но нет, так нет. Если же предложить им расплатиться нефтью и бензином? Причем по ценам докризисного периода, если мы возьмем доставку на себя. Формально, мне кажется, русские ничего не нарушат — это ведь не продажа нефти…

— Это интересно, — согласился Соренсен. — Можно будет сбить тенденцию на повышение цен и снизить зависимость от арабов. Вопрос только в том, смогут ли русские поставлять необходимую нам нефть. Эта их «Уралс» для наших заводов, как мне кажется, не подходит.

— Насколько я знаю, она похожа венесуэльскую нефть, — неожиданно заметил молчавший до того Пьер Селинджер.

— Ого, Пьер. А ты, оказывается, не только в печати и музыке разбираешься, — пошутил Роберт.

— Пришлось недавно изучать этот вопрос, — не смутился Пьер. — Для пресс-конференции в Нью-Йорке.

— Молодчина, Пьер. Том, на тебе — встреча с Добрыниным и предварительные договоренности. Тед, ты поговоришь с Колером[1], сразу как Томпсон получит предварительный ответ. Если русские не против — пусть быстрее оформляют все договоренности.

Том неожиданно внес еще одно предложение.

— Хорошая задумка, но нам же надо ее провернуть поскорее. Почему бы тебе, Джек, не связаться лично с Машеровым? Так будет быстрее и проще, чем пока дипломаты выйдут на него с докладами, пока он подумает…

— Я лично за, — тут же поддержал его Соренсен.

После непродолжительной дискуссии решено было, что переговоры на высшем уровне просто необходимы.

— Пьер, пригласи Кенни, пожалуйста, — попросил Кеннеди.

Вошедшему секретарю Джон приказал пойти к оператору «Горячей Линии» и передать ему указание — договориться о разговоре с Машеровым в ближайшее удобное для главы Советского Союза время.

Пока О’Доннел созванивался с дежурным нарядом «Горячей Линии» в Пентагоне, разговор в кабинете переключился на предвыборную борьбу. Роберт Кеннеди, Пьер Селинджер и Тед Соренсен заспорили о возможном кандидате от республиканской партии.