Мир

— … Я все равно считаю, что наиболее вероятным кандидатом будет Спиро Агню[2], - упрямо возражал на все доводы своих оппонентов Тед.

— Но почему, Тед? У него столько известных нам финансовых злоупотреблений, что я никогда не поверю в его выдвижение. Республиканцы никоим образом не станут так подставляться. Мы же буквально размажем их, только озвучив небольшую часть сведений, — возразил Роберт.

— Значит, у этого хитрого грека и его команды есть какие-то планы, как нейтрализовать наши усилия, — возразил Пьер. — Например, банально уговорив владельцев основных газет, теле- и радио-корпораций, не обязательно деньгами. Тогда эти сведения просто затеряются на местном уровне.

— Вот тут Пьер прав, — поддержал Селинджера Соренсен.

— Не буду спорить, — согласился с ним Роберт Кеннеди. — Эти… представители второй древнейшей профессии ничем не отличаются от проституток…

— Ошибаешься, Боб, — перебил его президент. — Проститутки честнее и всегда отрабатывают полученные деньги…

Все засмеялись, кроме Пьера. Тот слегка поморщился столь вульгарным сравнениям, но промолчал.

— А я думаю, что просто надо напрячь моих сотрудников и возобновить расследование самых громких дел, — заметил Роберт.

— Вот это правильно. Такой туз в кармане нам пригодится, — согласился Джон. — Тед, что нам известно о предвыборной программе республиканцев?

Ответить Соренсен не успел, в кабинет, постучавшись вошел Кенни О’Доннел и сообщил, что для разговора с Москвой все готово.

— Удивительно, — покосившись на часы, заметил Соренсен. — Они там никогда не спят, что ли?

— Привыкли при Сталине работать по ночам, — усмехнулся Пьер. — Тем более, что ночью удобно придумывать коварные планы по распространению коммунизма во всем мире…

— Машеров в войну провел в партизанах, — заметил Том. — А для партизан-диверсантов ночь — самое удобное время…

— Для катерников тоже, — усмехнулся Джон. — Похоже, поэтому мы легко договариваемся с господином Машеровым.

Все опять засмеялись и дружно вышли из кабинета. Однако в ситуационную комнату Джон пригласил лишь Теда и Тома, как советников. Роберт, прощаясь, заявил, что поедет в офис и начнет разбираться с делами «грека». Пьер пошел вместе с президентом, поскольку его «девочки» тоже размещались в подвале.

Спустившись на лифте, Кеннеди со спутниками направились по коридору в сторону ситуационно комнаты. Селинджер же, с завистью посмотрев им вслед, развернулся и пошел к себе. Ему тоже хотелось присутствовать при несомненно историческом событии, чтобы потом описать его в своих мемуарах.

Президента и его сопровождающих уже ждали армейские специалисты связи и два переводчика.

Вопреки широко распространенным заблуждениям, «горячая линия», называемая в печати «красным телефоном» или «прямой линией» не была ни телефонной, ни прямой. Открытая в шестьдесят пятом, после инцидентов у Гуантанамо и Кунашира, едва не приведших к ядерному конфликту, она включала две защищенные линии связи. Они проходили по телеграфному кабелю по маршруту Вашингтон — Лондон — Копенгаген — Стокгольм — Хельсинки — Москва. Специалисты из ITT и советского НИИ Связи работали над созданием действительно прямой линии через спутники, но пока продолжала действовать старая система. Вместо телефонов главы правительств общались друг с другом через посредство телетайпов, печатающих сообщения на ленте, и сидящих за клавиатурой связистов. Причем и та, и другая сторона отправляли послания на своем языке, английском и русском соответственно и переводились принимающей стороной.

При Никсоне линией воспользовались два раза, во время очередного обострения отношений между США и Кубой, и при начале второй индо-пакистанской войны. Кеннеди связывался по ней первый раз.

— Сэр, Москва на связи. У аппарата Машеров, — доложил глава смены.