— Извини меня, Маша, — сказала тихо Клавдия Петровна.
Марья Даниловна застегнула перепонку и, захватив босоножки, вышла. Клавдия Петровна сидела притихшая, лицо ее поблекло, выглядело усталым, как у дочери, хоть она абсолютно не двигалась.
— Я опять боюсь, — сказала она, — я месяца три назад ночью помирала… Машка не знает… Никто не знает… Ты не говори никому. Давай пока пойдем… Пока Машка одевается. Она догонит, она быстро ходит…
Клавдия Петровна поднялась со стула неожиданно легко и подала молодому человеку руку. Ладонь у нее была легкая и холодная. Они вышли в переднюю.
— Марья Даниловна, мы пока потихоньку с лестницы! — крикнул молодой человек, щелкнул замком и вывел Клавдию Петровну на лестничную площадку. Здесь было полутемно, солнце едва проникало сквозь пыльные окна.
— Отжила жизнь, — сказала Клавдия Петровна.
Молодой человек взял ее осторожно за локти и поставил на нижнюю ступеньку. Так постепенно они добрались до промежуточной лестничной площадки.
— Я здесь была, — сказала Клавдия Петровна, — в апреле меня сюда Маня выводила.
— Ты все-таки с лентами своими, — появляясь на верхней площадке, крикнула Марья Даниловна. На ней было черное суконное платье, застегнутое до горла, а на голове белая панамка. — Я не пойду с твоими лентами, с твоими бусами… И платок не накинула… Господи, ты ведь все отлично понимаешь.
— Молчи, — неожиданно разозлившись, крикнула Клавдия Петровна. — Тебя не спрашивают… Ты мне никто… Ты мне не дочь.
Внизу и сверху открылись двери, выглянули любопытные. Клавдия Петровна ухватилась за перила, шагнула сама и едва не упала — молодой человек с трудом ее подхватил. Марья Даниловна торопливо спустилась, взяла мать под другую руку. Клавдия Петровна бормотала что-то сердито, дергала головой, но едва они вышли на солнечную улицу, остановились среди шелестящих в палисаднике деревьев, как лицо Клавдии Петровны моментально прояснилось, она запрокинула голову и счастливо рассмеялась.
— Я сейчас, — сказал молодой человек и пошел к перекрестку, к стоянке такси.
Клавдия Петровна некоторое время оглядывалась, затем увидела газетный щит, подошла, уперла палец в газету и, двигая им вдоль газетных строчек, зашевелила губами. Солнце било прямо в щит, и палец старушки отражался в газетной бумаге, правда, едва заметно, как в матовом металле. Подъехало такси. Клавдию Петровну усадили на заднее сиденье, она прижалась к окну и затихла.
— Вы извините, — сказала Марья Даниловна, — хлопоты с нами…
— Ничего, — сказал молодой человек. — Мне все равно по делу… Вам куда?
— К реке, — сказала Клавдия Петровна.
— Только подальше от центрального пляжа, — сказала Марья Даниловна.
Вначале Клавдия Петровна смотрела в окно, но потом отвернулась.
— Скучно мне, — сказала она.
— Сейчас, — словно обрадовавшись, подхватила Марья Даниловна, — сейчас я позову оркестр.
ebooksa