Румянцев. Я чту вас, государь, яко величайшего моего благотворца, и сделаю все, что вы велите. Надо быть камнем или какою иною бездушною вещью, чтоб от благодарствия вам, государь, отречься.
Петр. Где Анна? (Входит Анна Кремер). Анна, поедешь с сними господами в крепость. Когда совершится, тебя позовут. Ты омоешь тело царевича, нарядишь его и уложишь в гроб.
Анна. Сделаю, государь, как вы велите.
Петр. Что сотворите ныне ночью, что увидите очами своими и услышите ушами, сохраните глубоко в сердцах своих, никому не поведая о том из живущих на земле.
Толстой. Сохраним тайну государеву даже ценой живота своего.
Феофан крестит их и благословляет. Анна Кремер, Толстой и офицеры уходят.
Петр. Верховному служению государству я приношу в жертву своего сына.
Уходит в боковую дверь, поддерживаемый Екатериной и Феофаном.
Занавес
СЦЕНА 20
Петербург. Камера Петропавловской крепости. Мария Гамильтон, закованная в цепи ручные и ножные, ходит в полутьме по камере. Звучит перезвон колоколов.
Мария. Третий час ночи. Колокола бьют в церкви святых апостолов Петра и Павла. Какая страшная тоска от колокольной прелюдии. Как терзает душу. Сейчас разыграют прелюдию, будут часы бить. (Слышны крики часовых.) Звон церковных колоколов, унылый бой часов, крики часовых да мой голос — вот и все звуки. (Плачет.) Одна надежда на милость государя и на доброе сердце государыни. Надежда на помилование не оставляет меня. Ведь и святая Магдалина была грешница. И святая мученица Иулиана грех искупила. (Подходит к окну.) Вчера суббота была, память мученицы Иулианы. В природе все так весело и чудно. Роскошная Нева, тепло, радостно… Апостол Павел глаголит, что плоть против духа восстает. И звезды небесные силы свои и в душу и в тело вливают. Так в книгах писано. Отсюда и войны и злодейства. У множества человеков плоть более перемогает. Того ради случается, когда хотение телесное исполняется, война и душегубства, того ради удавила я мальчика своего. (Слышен скрежет ключа.) Кто это ко мне ночью? Не помилованье ли?
Дверь камеры открывается. На пороге стоит сержант с горящей лучиной в руках. Рядом с ним закованный в кандалы Орлов.
Орлов. Марьюшка, государыня милостиво дозволила наше свидание.
Мария. Ваня! (Бросается к нему, они обнимаются, гремя кандалами.) Был ли тебе приговор, Ваня?
Орлов. Приговору мне не было. Хотели меня за караулом на Котлин остров послать, одначе пока отменили. А тебя, Марьюшка, пытали ли вдругорядь?
Мария. Не бойся, Ваня, про тебя ничего не сказала. А пытать меня более не будут. Мне сон снился, вещий голос в неясном образе то ли ангела, то ли святого сказал — не бойся, тебя бить более не станут.
Орлов. Я ничего не ведал про твое детоубийство.
Мария. И я не ведала, Ваня. А ведали про то лишь звезды небесные. Они всему виной. Небесные призраки в дела мирские втручание имеют.
Орлов. Эх, Марьюшка, ведь звезды небесные батогом не высечешь, на дыбу не поднимешь, голову не отсечешь.
ebooksa