Алексей. Афросиньюшка, где наше дитя? Я лишен титула и по обещанию батюшки буду на покое с тобой жить в деревнях.
Афросинья. Также писал к кесарю с жалобами на государя. К кесарю писал жалобы многажды. Сказывал мне, что в войске бунт, и когда слыхал о смущении в Макленбургии, тогда о том радовался и всегда желал наследства. Для того и ушел, чтоб ему жить в покое, доколе отец жив будет. И наследства он, царевич, весьма желал и пострижения отнюдь не хотел.
Толстой. На кого царевич надежду имел?
Афросинья. Надежду имел на сенаторей. Говорил: чаю-де, сенаты и не сделают, что хочет батюшка.
Петр (Алексею). Верно ли, имел надежду на Сенат?
Алексей (тихо). Я имел надежду на тех, кто старину русскую любит. (Плачет.)
Афросинья. Он говаривал мне, что хочет ехать в некие вольные города. Едучи из Гданьска, не упомню, в каком городе бранденбургском, что подле моря, подвыпив, говорил мне да тем, что были при мне: армия да гвардия моя будет. Вся от Европы граница моя будет. А когда господин Толстой приехал в Неаполь, царевич хотел из кесарской провинции уехать к Папе Римскому, я его удержала.
Толстой. Афросинья Федоровна, скажите про письма.
Афросинья. В фортеции Неапольской отдал мне царевич письма черные и велел оные сжечь, однако ж я не сожгла, в постель спрятала и в обозе привезла.
Алексей вскрикивает и закрывает лицо руками.
Толстой. Вот письма, государь. (Протягивает письма.)
Афросинья. А писал царевич, чтоб в Петербурхе их подметывать, а иные архиреям подавать.
Толстой. Государь, письма случай подают для открытия главных тайностей заговора.
Петр (Алексею). Когда слышал, будто бунт в Макленбургии в войсках, и радовался, то, чаю, не без намеренья было пристать к оным бунтовщикам?
Алексей (устало). Когда б прислали ко мне, то я б к ним поехал. А без присылки не имел намеренья.
Толстой. Государь, все сказано. Перед вами, государь, не сын неспособный, бежавший от принуждения к деятельности и возвратившийся, чтоб жить в деревне с женщиной, которую полюбил. Нет, государь, перед вами наследник престола, хорошо знающий свои права и требующий их. Он рассчитывает на сочувствие многих, прислушивается к слухам, имеющим целью гибель отца, готовый воспользоваться возмущением, если б даже отец еще был жив, лишь бы возмущающиеся были сильны. Готовый даже возмутить чернь. Но того мало, государь. В письмах к сенаторам и духовенству программа деятельности по занятию престола уже начерчена. Близкие к вам люди будут заменены другими, все пойдет наоборот, все, что стоило вам, государь, таких трудов, все, из-за чего вы, государь, подвергались таким бедствиям и наконец получили силу и славу для себя и государства. Все будет низвергнуто. И, конечно, не будет пощады государыне Екатерине Алексеевне и детям ее.
Петр (Алексею). Я поклялся сохранить тебе жизнь, но не я, а ты нарушил клятву, утаив наиважнейшие дела и особливо замысел свой бунтарский против нас.
Алексей (падает в ноги, плачет). Милости прошу, милости, батюшка.
Петр. Кающимся и повинующимся милосердие. Однако ныне, когда выставлена неполнота и неправильность твоих прежних показаний, уж не я, отец, а суд и закон государства российского пусть о тебе позаботится. Я, Алексей, хотел тебе блага, а ты был всегдашний мой противник. (К Толстому.) Одеть на него железа и отвести в крепость.
Алексей (кричит). Меня в крепость, а сына моего куда? Младенца Селебена куда? В спирт? Наследника русского престола в спирт! (Алексея уводят.)
ebooksa