– Кто? – заморгала Элиза.
– Всему свое время, – произнес следователь, – сначала выслушаем Губанову. То, что она сообщит, приведет нас к настоящему убийце.
Елизавета Петровна опустилась в кресло.
– Только ради бедного мальчика остаюсь в этой комнате.
Лукин посмотрел на экран.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Высшего образования не имею, зато слух хороший и тапки на войлочной подметке, – затараторила Губанова, – Елизавета мне их купила, чтобы по полу не стучала. Сколько раз от хозяйки слышала: «Не топай, как слон, только прилягу отдохнуть, экономка бух-бух, бах-бах. Ходи аккуратно, тихо!» А потом мне чувяки вручила. Ступила наша царица, не сообразила, если кто по дому бродит, словно бабочка порхает, то он отлично все слышит. Что мне, уши заткнуть? Если затычки в них запихну, как распоряжения барыни узнать, а? Сама так устроила, а теперь меня обвиняет! Я верой-правдой служила! Кабы до сих пор в семье жила – рот на замке держала. Но Елизавета Петровна меня на улицу вышвырнула! Вот и слушайте всю правду! Теперь язык развязан! Сестрицы Витю терпеть не могли. Их строго воспитывали, а мальчику все можно? Девчонкам подарки только по большим праздникам, пацану каждый день. Ира делала вид, что ей все равно, а Ксения сначала истерики закатывала, потом тактику сменила, начала о брате заботиться, изображать, что любит его. Сок она ему приносила, да только туда порошок подсыпала. Я это увидела, доложила Елизавете Петровне. Случился скандал, девчонка из дома удрала. Вроде так все случилось? Ира! Ответь!
– Почему вы меня спрашиваете? – занервничала старшая внучка.
На лице Розы появилась счастливая улыбка.
– Тапочки, мои тапочки, хожу тихо. Слышала беседу сестер. Старшая младшей сказала: «Мама только и умеет, что ныть. Ходит в слезах. «Ой, бедный Витенька, как помочь малышу». Отец сына по врачам таскает, бабка делает вид: все хорошо, внук здоров. Неохота Лизке о малыше позаботиться. Воцерковленная семья? Ха! Никто про молитвы не вспомнил, инвалида не повезли ни в Дивеево, ни в Николо-Пешношский мужской монастырь. Ладно, Дивеево далеко, за один день не обернешься. Но Николо-Пешношский-то, под городом Дмитров, там Чудотворная икона, рака с мощами блаженного Ионы, обитель основана в тысяча триста шестьдесят первом году. В ней бывали Иван Грозный, Петр Первый. Близко от Москвы, утром уехал, вечером дома. У святынь часто происходят исцеления[12]. Почему туда не отправились? А потому, что все они в Храм ходят напоказ, не верят в Бога, изображают из себя молитвенников. А я не поленилась скататься в Звенигород, к православной целительнице, она мне дала потрясающую штуку. Вот!
Губанова засмеялась.
– Ирина вроде тихая, милая, ласковая, а внутри сволочь. Вручила сестре коробку, пояснила:
– В ней пакетики с порошком. Как придешь из школы, открой одну, раствори в соке и дай Витюне. Вот увидишь, через некоторое время он здорово окрепнет, и тогда скажешь бабке: «Это я Витеньке помогла». Все тебя сразу полюбят. Здорово получится: и братика вылечишь, и отношения со старшими наладишь.
Ксения обрадовалась, схватила коробку, но потом спросила:
– А почему сама не хочешь лекарство давать?
Ирина объяснила:
– У меня с родителями и бабкой нормальные отношения. А у тебя вечная война, решила помочь. Неприятно мне, что ты изгой.
И младшая начала «лечить» брата.
Олег вскочил.
– Что? Ирина! Это правда?