Речной бог

– Я приведу его к тебе, как только смогу найти человека, который отнесет ему письмо, если ты этого захочешь, – пообещал я, а сам протянул руку к своему сундучку и достал оттуда зеркало из полированной бронзы. Поднес его к глазам Лостры и мягко спросил: – Ты хочешь, чтобы он увидел тебя такой?

Она уставилась на свое осунувшееся лицо с впалыми глазами.

– Я пошлю за ним сегодня же, если ты прикажешь. Он будет здесь через неделю, если тебе действительно хочется этого.

Я увидел, как борьба противоположных желаний отразилась на ее лице.

– Какая я уродина, – прошептала она. – Я кажусь старухой.

– Твоя красота жива и прячется под кожей.

– Я не могу позволить Тану видеть меня такой. – Женское тщеславие победило все остальные чувства.

– Тогда тебе придется есть.

– Ты обещаешь… – заколебалась она. – Ты обещаешь мне, что он еще жив и что ты приведешь его ко мне, как только я стану здоровой? Положи руку мне на сердце и поклянись.

Я почувствовал ее ребра под своими пальцами. Сердце трепетало, как птица в клетке.

– Обещаю.

– Я поверю тебе на этот раз. Но если ты лжешь, я больше никогда не буду доверять тебе. Принеси еду!

Когда я спешил на кухню, не мог скрыть самодовольной усмешки. Хитренький Таита опять добился своего.

Я смешал в чашке теплое молоко и мед. Начать придется с малого, так как она чуть не погубила себя голодом. После первой чашки ее стошнило, но вторая все-таки осталась в желудке. Если бы я задержался хоть на один день, то опоздал бы.

Болтливые языки рабынь разнесли весть о моем чудесном возвращении из загробного мира, и слух этот распространился по острову быстрее оспы.

Перед наступлением темноты фараон прислал Атона за мной. Даже мой старый друг Атон чувствовал себя неловко и держался натянуто в моем присутствии. Он стремительно отпрыгнул в сторону, когда я хотел прикоснуться к нему, словно испугался, что рука моя пройдет сквозь его плоть, словно через клуб дыма. Когда он вел меня по дворцу, рабы и вельможи разбегались в стороны, завидев нас, любопытные глаза следили за нами из каждого окошка и укромного уголка. Фараон приветствовал меня со странной смесью уважения и нервозности, совершенно несвойственной царю и богу.

– Где ты пропадал, Таита? – спросил он, как будто ему не нужен был мой ответ.

Я простерся ниц перед фараоном:

– О божественный фараон! Ты сам часть мира богов, и я понимаю, что вопросом своим ты просто хочешь испытать меня. Ты знаешь, что на устах моих лежит печать. Это было бы святотатством говорить о подобных таинствах даже перед тобой. Прошу тебя, передай всем божествам, своим покровителям, и в особенности Анубису, богу кладбищ, что я выполнил поручения, возложенные на меня. Я исполнил данный мной обет молчания. Скажи им, что я выдержал испытание, которое ты мне устроил.

При этих словах на лице фараона появилось ошеломленное выражение, и он начал обдумывать ответ, нервно перебирая складки одежды. Я видел, как вопрос за вопросом возникали у него в голове, а потом царь сам же отбрасывал их. У него не было выхода.