Речной бог

– Я не желаю больше слушать твои оправдания, Таита. Ты отправишься в Карнак завтра же.

Итак, следующим утром еще до рассвета я отправился ловить рыбу в полном одиночестве, взяв маленькую удочку. Тем не менее я позаботился о том, чтобы по крайней мере дюжина рабов и стражников видели, как я покидал остров. Забравшись подальше от основного русла в лагуну, я открыл кожаную сумку, в которой прятал старого кота, подружившегося со мной. Это было тоскливое дряхлое животное, измученное паршой и язвами на лапах. Некоторое время я собирался с силами, чтобы избавить его от мучений. Затем скормил ему кусочек сырого мяса, смоченного настоем датуры. Я держал его на коленях и поглаживал, а он, съев мясо, довольно мурлыкал. Когда кот уснул на моих руках, я безболезненно перерезал ему горло.

Я обрызгал кровью всю лодку и выбросил тело кота в заросли, где крокодилы очень скоро расправятся с его останками. Затем, оставив в лодке гарпуны, лесы и остальное снаряжение, оттолкнул ее подальше от берега в слабое течение заросшего рукава реки и побрел вброд через заросли папируса.

Мы договорились с госпожой, что она подождет до вечера, прежде чем поднимать тревогу. Окровавленную лодку найдут не раньше следующего полудня, и тогда все решат, что меня сожрал крокодил или убила шайка сорокопутов.

Добравшись до берега, я быстро переоделся в наряд, который захватил с собой. Я решил изображать жреца Осириса. Мне частенько приходилось подражать их напыщенным повадкам и надменной походке, на радость госпоже. Достаточно было натянуть парик, чуть-чуть подмазать грим и надеть соответствующий наряд, и я становился одним из них. Жрецы постоянно кочуют с места на место, отправляясь вниз или вверх по реке, и путешествуют от одного храма к другому, а по дороге просят милостыню. Я не буду привлекать внимание, наряд жреца может защитить от нападения сорокопутов. Они суеверны и стараются не нападать на священнослужителей.

Я обогнул лагуну и вошел в западную часть города Элефантина через бедные кварталы. На пристани подошел к одному из хозяев барок, который загружал свое судно кожаными бурдюками и глиняными кувшинами с маслом. Изобразив достаточную надменность, я потребовал, чтобы он бесплатно отвез меня в Карнак именем бога, которому служу. Он пожал плечами и сплюнул на палубу, но разрешил подняться на борт. Жители Египта терпят вымогательства жрецов. Хотя жрецов и презирают, все боятся их власти, как духовной, так и светской. Некоторые даже считают, что жречество обладает неменьшей властью, чем сам фараон.

Было полнолуние, и хозяин барки оказался более смелым мореходом, чем флотоводец Нембет. Мы не вставали на ночь к берегу. С попутным ветром быстро, всего за пять дней, дошли до поворота реки, за которым открывался вид на Карнак.

У меня засосало под ложечкой, когда я сошел на берег, потому что в этом городе я вырос и прожил более десяти лет и каждый нищий и зевака знал меня в лицо. Если меня узнают, вельможа Интеф услышит о моем появлении раньше, чем я успею добраться до городских ворот. Однако мой наряд спасал меня, и я пробирался к нужному месту боковыми улочками, изображая целеустремленную и полную достоинства походку жреца. Я шел к дому Тана у расположения флотилии.

Дверь в доме Тана не была заперта на задвижку. Я вошел туда, как будто имел на это полное право, и плотно закрыл за собой дверь. Скудно обставленные комнаты были пусты, и, обыскав их, я не нашел ничего, что могло бы указать на теперешнее местонахождение Тана. Очевидно, его не было дома давно – возможно, даже с тех пор, как мы с госпожой покинули Карнак. Молоко в кувшине у окна загустело и высохло, как твердый сыр, а корочка просяной лепешки рядом с кувшином покрылась синей плесенью.

Насколько я мог судить, ничего не пропало, даже лук Ланата висел на стене над кроватью. Одно это было уже необычно: лук этот всегда служил как бы продолжением его тела. Я осторожно спрятал лук в тайнике под кроватью, который сам построил для него, когда мой друг поселился здесь. Я не хотел появляться в городе при дневном свете, поэтому до наступления темноты я оставался в комнатах Тана, занимаясь уборкой скопившейся пыли и грязи.

Когда стемнело, я выскользнул на улицу и направился к реке. Сразу же заметил, что «Дыхание Гора» стоит у причала. Судя по всему, ладья успела побывать в бою с тех пор, как я видел ее в последний раз, и явно пострадала. Нос был проломлен, как и обшивка по левому борту, где доски обуглились.

С гордостью собственника я заметил, что Тан внес изменения в конструкцию корпуса, которые я разработал после охоты на речных коров. Золоченый металлический рог торчал перед носом чуть выше ватерлинии. Судя по вмятинам на его обшивке, он успел побывать в свирепом бою с флотилией лжефараона-самозванца.

Однако на палубе я не заметил ни Тана, ни Крата. За старшего остался младший командир. Я узнал его, но тут же отказался от мысли окликнуть. Вместо этого решил обойти притоны – любимые места развлечений моряков вокруг верфи.

Очень хорошей характеристикой нравственности жрецов Осириса может послужить то, что меня радостно встречали в притонах портовой полосы, почти как завсегдатая. В одной из более приличных таверн я узнал среди посетителей внушительную фигуру Крата. Он пил вино и играл в кости с товарищами по флотилии. Я решил не подходить к ним сейчас и стал наблюдать с другого конца переполненной таверны. Все это время мне приходилось отбиваться от приставаний веселых пташек обоего пола, которые постоянно снижали свои гонорары, пытаясь соблазнить меня последовать за ними в темный переулок, чтобы испробовать их отполированные взглядами прелести. Никого из них ни в малейшей степени не смущало ожерелье жреца из синих стеклянных бусинок на моей шее.

Когда Крат наконец сердечно попрощался со своими товарищами, пожелал им спокойной ночи и отправился прочь из таверны на темную улицу, я с облегчением последовал за его высокой фигурой.

– Ну, что тебе от меня надо, любимец богов? – прорычал он презрительно, когда я поспешно догнал его. – Тебе золотишка или, может быть, задница чешется? – Многие жрецы горячо увлекались новомодной педерастией.

– Я бы предпочел золото, – сказал я. – Его у тебя больше, а со вторым у тебя туго, Крат.

Он остановился как вкопанный и подозрительно уставился на меня. Его грубое, но приятное лицо немного искажал хмель.

– Откуда тебе известно мое имя? – Он схватил меня за плечо и подтащил к освещенной двери дома, изучая лицо. Затем сдернул с моей головы парик. – Клянусь кучей дерьма в заднице Сета, это ты, Таита! – заорал Крат.

– Я буду тебе очень обязан, если ты воздержишься от таких громких криков на улице, – сказал я, и воин тут же стал серьезным.