– Этот день не придет никогда. Я потерял ее навсегда и больше не хочу жить.
– Хорошо! – коротко согласился я. – Тогда не будем больше тратить времени. Пойду и скажу госпоже, что ты даже не захотел выслушать ее послание. – Я проскользнул мимо него, скатился по лестнице, прыгнул в лодку и уже собирался оттолкнуться.
– Подожди, Таита! – окликнул он меня. – Вернись.
– Зачем? Ты хочешь умереть? Умирай. Я пришлю бальзамировщиков за трупом.
Он смущенно улыбнулся мне:
– Ладно, я веду себя глупо. Пьянка выбила меня из колеи. Вернись, умоляю тебя. Передай послание Лостры.
С показной неохотой я забрался по лестнице в хижину, и он, слегка пошатываясь, вошел следом за мной.
– Моя госпожа просила сказать тебе, что любовь ее жива и ничто, никакие тяготы не смогли поколебать ее. Она остается и навсегда останется твоей женой.
– Клянусь Гором, мне стыдно слышать это, – пробормотал он.
– Нет, – возразил я, – твой стыд – твоя же выдумка.
Он выхватил из ножен меч, висевший над кроватью, и несколькими ударами разбил кувшины, составленные у дальней стены хижины. С каждым ударом из разбитого кувшина била струя вина и тоненькими струйками сочилась вниз через щели в полу.
Он задыхался, когда снова повернулся ко мне, и я презрительно бросил ему:
– Посмотри на себя, ты опустился настолько, что стал слаб и немощен, как старый жрец…
– Хватит, Таита! Ты достаточно наговорил. Не смей больше смеяться надо мной, или пеняй на себя.
Я увидел, что он разозлился. Этого я, собственно, и добивался. Оскорбления заставили его прийти в себя.
– Госпожа моя хочет, чтобы ты принял вызов фараона и через пять лет, когда она будет свободна, живой и увенчанный почестями, соединился с ней.
– Через пять лет? О чем ты говоришь, Таита? Разве наши мучения когда-нибудь кончатся?
– Я обратился к лабиринтам по просьбе фараона. Он умрет через пять лет, – просто сказал я.
Тан с благоговейным страхом уставился на меня. Я увидел, как сотни разных чувств сменялись на его лице. Его настроение было так же легко читать, как иероглифы на свитке папируса.
– Лабиринты! – прошептал он наконец.