Речной бог

Маленькая посудина задрала нос на первой же морской волне, кормчий повернул бортом к ветру, и мы пошли на север параллельно страшному серому берегу. Путь нам предстоял недолгий, и еще до наступления темноты кормчий показал мне впереди группу каменных зданий порта Сафага на далеком берегу.

Тысячу лет в Сафаге сходилась вся торговля между странами Востока и Верхним царством. Стоя на носу маленькой лодки, я видел вдалеке силуэты более крупных кораблей, ходивших между Сафагой и портами на Аравийском берегу неширокого моря.

К тому времени, когда я сошел на песчаный берег Сафаги, было уже темно, и никто, казалось, не заметил моего прибытия. Я хорошо знал, куда мне идти, так как часто посещал этот порт по торговым делам вельможи Интефа. В этот час улицы города были пустынны, а кабаки битком забиты. Я быстро прошел к дому торговца Тиамата. Он был богачом и владел самым большим домом в старом городе. Вооруженный раб преградил мне дорогу у дверей.

– Скажи хозяину, что здесь хирург из Карнака, спасший ему ногу, – приказал я, и скоро сам Тиамат, хромая, вышел мне навстречу. Его ошеломил мой жреческий наряд, но хватило здравого смысла не говорить о нем и не называть моего имени перед рабом. Он отвел меня во внутренний сад дворца. Как только мы остались одни, воскликнул:

– Неужели это ты, Таита? До меня дошел слух, что ты убит сорокопутами в Элефантине.

Тиамат был крупным мужчиной средних лет с открытым и умным лицом и проницательными глазами. Несколько лет назад его принесли ко мне на носилках. Небольшая группа путешественников нашла Тиамата на дороге, где его оставили умирать сорокопуты, ограбив принадлежавший ему караван. Я сшил заново изуродованное тело и даже умудрился спасти ногу, в которой уже началась гангрена. С тех пор он навсегда остался хромым.

– Я рад убедиться, что сообщение о твоей смерти оказалось преждевременным, – усмехнулся он и, хлопнув в ладоши, приказал рабам принести мне чашу холодного шербета и блюдо с инжиром и финиками в меду.

После приличествующего случаю разговора он тихо спросил меня:

– Могу ли я чем-нибудь помочь тебе? Я обязан тебе жизнью. Спрашивай. Мой дом – твой дом, мое имущество – твое имущество.

– Меня привело сюда дело царя, – сказал я и достал из складок одежды соколиную печать.

Выражение лица его стало серьезным.

– Я признаю печать фараона, но тебе нет необходимости показывать ее. Спрашивай, что тебе нужно. Я не могу отказать тебе.

Он выслушал все, не произнося ни слова, а затем, когда я закончил, вызвал приказчика и при мне дал ему нужные указания. Перед тем как отослать его, Тиамат повернулся ко мне и спросил:

– Я ничего не забыл? Тебе нужно что-нибудь еще?

– Твоей щедрости нет предела, однако мне не хватает одного: я истосковался по письменным принадлежностям.

Тиамат повернулся к приказчику:

– Проследи, чтобы в одном из тюков были свитки, кисти и краски для рисования.

Когда приказчик ушел, мы остались в саду и разговаривали еще половину ночи. Тиамат жил в самом центре оживленного торгового пути в Верхнее царство и знал все слухи, которые появлялись в самых отдаленных краях царства, а также приходили из-за моря. За те несколько часов в саду я узнал больше, чем за целый месяц во дворце на Элефантине.

– Ты по-прежнему платишь сорокопутам за пропуск караванов? – спросил я, и он смиренно пожал плечами:

– Разве есть у меня другой выбор после того, что они сделали с моей ногой? С каждым годом их требования становятся все более нестерпимыми. Я должен платить четверть стоимости товара, как только караван выходит из Сафаги, и отдавать половину прибыли после продажи товаров в Фивах. Они скоро всех пустят по миру. Караванные пути зарастут травой, и торговля в нашем царстве завянет и умрет.