Данте брел по дороге, и ему не было дела до воспоминаний своего хозяина. И вдруг, застав Мэтью врасплох, перед ними выросла стена из бутового камня высотой около восьми футов, увитая плющом и другими ползучими растениями, и Мэтью, должно быть, слишком резко сдвинул колени или натянул поводья, как неумелый ездок, потому что Данте вздернул голову, укоризненно фыркнув и давая понять, что может и сбросить его.
Дорога шла дальше, вплотную прижимаясь к уродливой стене. Как и в первый приезд сюда, у Мэтью было ощущение, будто они подъезжают не к имению, а к настоящей крепости. Вскоре впереди показались огромные деревянные ворота, распахнутые настежь с тех пор, как сюда ворвались главный констебль Лиллехорн и его спасательный отряд. Мэтью вдруг показалось, что солнечный свет потускнел, а в прохладном воздухе повеяло злом. Он должен въехать в эти ворота, на эту землю, потому что нужно выяснить, каким образом в тот страшный день прошлым летом четверым удалось уйти от людей Лиллехорна и бесследно исчезнуть.
Он направил Данте в ворота, проехал мимо беленой сторожки с разбитым окном и продолжил путь вдоль подъездной дороги, уходившей направо сквозь густой лес.
Четверо. Хорошо одетых мужчину и женщину Мэтью видел вдалеке, у строений около заросшего сорняками виноградника. Женщина тогда наблюдала за происходящим из-под синего зонтика. И эта пара исчезла, хотя Лиллехорн со своими людьми прочесал все имение и лес не только в тот день, но и, поставив у ворот стражу, вернулся позже и возобновил поиски. Однако пропавшие как в воду канули.
Затем Рипли, юный подмастерье-убийца. Неопределенного возраста. Щуплый, бледный и до странности хрупкий, с шелковистыми волосами цвета пыли. Правую бровь рассекает длинный тонкий шрам, уходящий под волосы, а вместо правого глаза — холодный шар молочного-белого цвета. В руке голубая вязальная спица, которую он должен был всадить Берри в глаз и проткнуть ей мозг.
Его тоже не поймали.
И наконец, загадочный фехтовальщик, граф Антон Маннергейм Дальгрен, едва не вспоровший Мэтью живот своим кинжалом. Дальгрен — со сломанным запястьем, обмотанный винноцветными портьерами, содранными с карниза, — перелетел через перила террасы и рухнул в пруд с золотыми рыбками.
И он испарился, до последнего дюйма своей дрянной прусской душонки.
Но как эти четверо сумели сбежать? Все здания и постройки в имении были обысканы, от погребов до чердаков. Лес обшарили до последнего засохшего куста, некоторые из следопытов даже забирались на деревья, чтобы с высоты лучше обозреть местность.
Улетели, что ли, за речные утесы, словно злые духи? Вряд ли, думал Мэтью, тем более что у Дальгрена сломано крыло. Но Дальгрен и в таком виде опасен, к тому же Мэтью не нравилось, что где-то разгуливает Рипли, затачивая свои спицы.
И вот показался двухэтажный крапчатый особняк из красного и серого кирпича. Красивый фасад прорезали многочисленные окна, а медную крышу венчала серая башенка с куполом. В небо поднималось несколько дымовых труб. Подъездная дорожка огибала пруд с лилиями, расположившийся в нескольких ярдах от парадного крыльца, у которого Мэтью и остановил Данте.
Входная дверь была открыта. На самом деле двери не было: она была сорвана с петель. На ступеньках лежал испорченный дождем стул с желтой обивкой, вероятно выброшенный из перегруженного фургона, увезшего другие ценные вещи. Некоторые окна были разбиты, а прямо на пороге валялись черепки: значит, здесь из чьих-то жирных пальцев выскользнул большой белый горшок. Недалеко, на заросшей сорняками лужайке, стоял, словно лошадь, мечтающая, чтобы ее пристрелили, покосившийся письменный стол темного дуба с двумя сломанными ножками. Ящиков в столе не было. Может быть, подумал Мэтью, это из кабинета Капелла, а кабинет Лиллехорн перевернул сверху донизу, выискивая улики.
Вот так. Мэтью подозревал, что многие горожане побывали здесь, влекомые любопытством (и шокирующими рассказами в «Уховертке»), и ушли отсюда ворами, набив седельные сумки и фургоны добром, награбленным у Капелла. Он не мог их винить. Он вспомнил, как богато был обставлен дом: гобелены, картины, подсвечники и люстры, затейливо украшенные столы, стулья и…
О да. Книги.
В библиотеке Мэтью побывать не успел. Может быть, какие-нибудь книги там и остались. Кто же будет грузить фургон книгами, когда тут персидские ковры и кровати с балдахинами?
Он спешился и подвел Данте к пруду попить. У края пруда конь вдруг отпрянул, и одновременно Мэтью уловил поднимающуюся от воды вонь. Там, в жужжащем облаке зеленых мух, плавала большая дохлая змея. Мэтью отошел, привязал Данте к нижней ветке дерева в стороне от дорожки, открыл одну из седельных сумок и скормил коню яблоко. Он отпил воды из кожаной фляжки и налил немного в горсть для Данте. В тени дома запах гниющей змеи витал вокруг, как…
Как невидимое присутствие профессора Фелла?
Да, имение принадлежит Капеллу, но это лишь часть организации профессора. Как сказал Грейтхаус, «тот, кто перешел дорогу профессору Феллу, не жилец на этом свете».
Мэтью испортил Феллу игру. Опрокинул доску с фигурами. Но выиграл ли он? Нет. Подброшенная ему под дверь карточка с кровавым отпечатком пальца, предвещающая смерть, означает, что игра только начинается и Мэтью должен заплатить за то, что разгневал профессора.
Он поймал себя на том, что рука его лежит на пистолете, заткнутом за пояс. За открытым дверным проемом ничто не двигалось. Ни звука, только мухи справляют свой пир. Внутри царят тени и хаос, разрушение и распад — маленький ад на земле. Правда, там были… знания для жаждущих — в книгах, купленных, должно быть, на деньги профессора Фелла.
ebooksa