После того как суды закончились, я интервьюировал Дебру Браун в тюрьме. Не знаю, была ли она умственно отсталой – это не моя сфера, – но мне она показалась очень пассивным, покорным человеком, на которого мог бы оказать влияние кто угодно – хоть Элтон Коулман, хоть мать Тереза. Это подтвердило мою теорию, сформировавшуюся еще в процессе розыска. Ее отношения с Коулманом были практически как у рабыни с хозяином. Самостоятельно такая женщина точно ни за что не смогла бы воспротивиться Коулману или сбежать от него, когда ситуация вышла из-под контроля, став слишком пугающей. Еще больше она боялась навлечь на себя его гнев.
Пока они находились в бегах, я предложил упомянуть в прессе о том, что мы считаем Браун его жертвой и что риск для нее неуклонно растет. Так мы хотели ее убедить, что вины на ней нет и она должна обратиться в полицию ради собственного блага. Если бы их не удалось тогда поймать, мы применили бы эту стратегию еще более настойчиво.
Хочу здесь добавить, что хотя жертвы-сообщники бывают разными, Дебра Браун являлась все-таки скорее сообщницей, чем жертвой. В конце концов, эта женщина прижимала к земле перепуганную девочку, пока любовник ее насиловал. С другой стороны, говоря, например, о Патти Херст, которая грабила банки вместе с Симбионистсткой армией освобождения после того, как ее похитили и промыли ей мозги, если не учитывать ее собственных утверждений о пребывании под замком и изнасилованиях, я бы настаивал, скорее, на виктимизации, нежели на подчинении. Женщина вроде Карлы Хомолки, жены канадского убийцы и садистического насильника Пола Бернардо, которая помогала мужу в его преступлениях, описанных в нашей предыдущей книге, «Путешествие во тьму» (Journey Into Darkness), включая смертельную дозу наркотиков и изнасилование его собственной младшей сестры, находится где-то посередине спектра: она и жертва, и преступница.
Это не означает, что любая женщина, вступившая в контакт с Элтоном Коулманом или Полом Бернардо, рисковала стать жертвой-сообщницей. Тут важнее ее собственная личность, нежели личность преступника; мы все делаем собственный выбор. Когда я выступал по радио на Западном побережье в ходе книжного тура, в эфир позвонила обеспокоенная женщина, которая утверждала, что ее дочь познакомилась с убийцей, уже отсидевшим один срок и ждущим нового приговора, Гленом Роджерсом, которого удалось поймать в ходе автомобильной погони в Кентукки в 1995 году и который из-за своих неуемных аппетитов и взрывного темперамента стал универсальным подозреваемым по практически всем нераскрытым убийствам на сексуальной почве на юге и юго-западе.
Рождерса держали в заключении, но даже мысль о том, что ее дочь знакома с ним, приводила мать в ужас.
– Какова вероятность, что он убьет мою дочь? – спросила она меня.
Я ответил:
– Видите ли, причина того, что ваша дочь не пострадала и с ней не произошло ничего плохого заключается в том, что она, видимо, отнюдь не пассивный человек, правильно?
– Да, так и есть, – ответила женщина.
– Наверняка она настойчивая, агрессивная и импульсивная, так?
– Совершенно верно, – подтвердила женщина, как будто я провидец.
– Чем она занимается? – спросил я.
– Держит бар.
Я ответил:
– Давайте посмотрим. Она умеет позаботиться о себе. Контактирует с большим количеством людей. Не позволяет, чтобы ей вешали лапшу на уши. Поэтому такие парни – вроде Роджерса, – даже если и знакомятся с ней, не могут подчинить ее себе, доминировать. В жертвы Роджерс выбирает людей, которых может контролировать: неуверенных, с низкой самооценкой, переживших развод или другую психологическую травму. Преступники отлично умеют разглядеть таких женщин, они словно чувствуют их на расстоянии.
Точно так же, как мы говорим родителям, что лучшим оружием против растлителей малолетних является внушение детям уважения к себе, я сказал своей радиоаудитории, что преступники на сексуальной почве выбирают жертв, которые лишены ощущения собственной ценности – тех, кого могут подчинить, использовать для своих целей, отделить от семьи, друзей и человеческих ценностей.
Элтон Коулман нашел все, что ему требовалось, в Дебре Браун.
Браун сильно отличалась от Одри Хилли или Стеллы Никелл. Не думаю, что она сама пустилась бы в подобный расстрельный поход. Но означает ли это, что она не представляет опасности? Не обязательно. Люди вроде Элтона Коулмана всегда находят таких, как Дебра Браун. Я не устаю повторять, что насилие зависит от ситуации. Например, тот факт, что растлитель малолетних образцово ведет себя в тюрьме, не является гарантией того, что он не возьмется за старое, как только его выпустят на свободу и у него появится такая возможность. Точно так же и Дебра Браун – сама по себе она «безопасна», но не испытывает раскаяния, и я не уверен в том, что, окажись рядом с ней опять человек вроде Элтона Коулмана, она не вернется на прежнюю стезю. Коулманом двигали ярость и сексуальная обсессия, а ею – стремление подчиняться и следовать за другим человеком по жизни, вне зависимости от того, насколько жуткое направление он выбирал.
Они оба, каждый по-своему, отражают в моем представлении то, что философ Ханна Арендт называла «банальностью зла». Каждый из них сделал выбор, и, вне зависимости от моего анализа поведения Коулмана и интервью с Браун, я убежден, что они не предавались моральным терзаниям и не боролись с собой. И это, на мой взгляд, является основной причиной того, чтобы больше не давать Элтону Коулману и Дебре Браун возможности выбора, пока они живы.
Будучи добропорядочными гражданами, мы все, сталкиваясь с человеком, способным на убийство, чувствуем инстинктивное отвращение. Обстоятельства преступления не имеют для нас значения. Но для профессионалов, занимающихся криминологическим анализом, обстоятельства, несмотря на то же самое отвращение, очень важны. В ФБР мы подразделяем тех, кто совершил убийство не единожды, на три категории: серийный, массовый и цепной, или «запойный». И у каждой категории имеется собственный набор мотиваций, которые мы смогли изучить.
ebooksa