Она вспомнила случай из детства, когда одной из ее сестер удалили аппендикс и другая сестра подарила ей красивую сумочку. Маме тогда было четырнадцать. О, как она мечтала о такой же изящной, вышитой бисером сумочке, как у сестры! Но просить не решалась. Как вы думаете, что она сделала? Притворилась, что у нее болит бок, и не отступала от этой версии. Родители показали ее нескольким врачам. Те не могли ничего выявить и сделали диагностическую операцию. Мама вела рискованную игру, но у нее все получилось: ей подарили точно такую же сумочку! Получив этот вожделенный подарок, мама была просто в восторге, несмотря на боль после операции. В палату вошли две медсестры и вставили градусник ей в рот. «М-м-м, м-м-м», — промычала мама, показывая сумочку одной из медсестер. «О, это мне? Спасибо огромное!» — сказала та и взяла ее! Мама растерялась и так и не смогла сказать: «Я не дарила вам сумочку, а лишь показывала. Верните ее, пожалуйста». Эта история — жестокое подтверждение того, как больно бывает людям, если они не признают свои потребности напрямую.
От эмоционального рабства к эмоциональной свободе
Развиваясь до состояния эмоциональной свободы, большинство из нас проходят через три стадии отношения к людям.
На первой стадии, которую я называю эмоциональным рабством, мы считаем себя ответственными за чувства других. Мы думаем, что должны постоянно делать усилия, чтобы все были счастливы. Если они не кажутся счастливыми, мы чувствуем свою ответственность и вынуждены что-то предпринимать. В результате самые близкие люди часто начинают казаться нам обузой.
Принятие на себя ответственности за чувства других может самым разрушительным образом сказываться на близких отношениях. Я часто слышу разные варианты одного и того же сюжета: «Сама идея отношений меня очень пугает. Каждый раз, когда партнеру плохо или что-нибудь нужно, мне становится очень тяжело. У меня такое чувство, будто я в тюрьме, будто меня душат. И мне приходится сразу заканчивать отношения». Так часто говорят те, кто считает, что любить — значит отрицать собственные потребности ради удовлетворения потребностей любимого. Отношения в самом начале обычно полны радости и эмпатии — каждый ощущает свою свободу. Отношения кружат голову, в них есть спонтанность и чудо. Однако со временем, по мере того как отношения становятся «серьезными», партнеры могут брать на себя ответственность за чувства друг друга.
Если бы я это осознавал, то мог бы признать эту ситуацию, объяснив: «Для меня невыносимо терять себя в отношениях. Когда я вижу боль своего партнера, то теряю себя и просто вынужден рваться на свободу». А вот если я не достиг такого уровня осознанности, то, скорее всего, буду обвинять в ухудшении отношений своего партнера. Тогда я могу сказать: «Моему партнеру постоянно что-то нужно, и от этого портятся наши отношения».
В таком случае партнеру лучше не соглашаться, что проблема в его потребностях. Если считать эти обвинения справедливыми, станет только хуже. Со стороны моего партнера правильно было бы с пониманием ответить на страдания, причиняемые мне эмоциональным рабством: «Ты растерялся. Тебе очень тяжело проявлять любовь и заботу, не превращая их в обязательства и не взваливая на себя ответственность… Ты чувствуешь, что лишаешься свободы, потому что думаешь, будто должен постоянно заботиться обо мне». Если же вместо полного эмпатии ответа она спросит: «Ты напряжен, потому что я слишком много у тебя прошу?», то мы оба, скорее всего, запутаемся в тенетах эмоционального рабства и у отношений останется намного меньше шансов.
На второй стадии, стадии нетерпимости, мы начинаем осознавать, как дорого обходится взятая на себя ответственность за чувства других и попытки удовлетворить их своими силами. Когда мы замечаем, сколько времени потратили впустую и как плохо прислушивались к зову собственной души, нас охватывает злость. Я шутя называю эту стадию «грубиянской», потому что, сталкиваясь с чужими страданиями, мы начинаем отпускать резкие замечания, например: «Это
Вырвавшись из эмоционального рабства, мы можем сохранять остатки страха и чувства вины относительно собственных потребностей. Поэтому ничего удивительного, если мы в конце концов начинаем выражать свои потребности так, что для других это звучит жестко и представляется упрямством. Например, на одном из моих семинаров ко мне во время перерыва подошла молодая женщина, чтобы поблагодарить. Для нее оказалось очень полезным осознание собственного эмоционального рабства. После перерыва я предложил всей группе одно упражнение, и эта молодая женщина уверенно объявила, что не хочет его выполнять. Я почувствовал, что она пользуется вновь обретенным правом высказывать свои потребности — даже если они идут вразрез с чужими.
Я помню случай, который произошел с моей дочерью Марлой, когда она обретала эмоциональное освобождение. Она всегда была «идеальной девочкой», которая отрицала собственные потребности, чтобы соответствовать чужим желаниям. Когда я узнал, как часто она подавляет свои желания, чтобы угодить другим, я сказал ей, что был бы очень рад, если бы она чаще выражала собственные потребности. Когда мы впервые коснулись этой темы, Марла расплакалась. «Папочка, я не хочу никого разочаровывать!» — беспомощно возражала она. Я попытался объяснить, что ее честность может быть для людей более ценным подарком, нежели уступки, вызванные нежеланием их расстраивать. Я также рассказал, каким образом можно проявлять понимание, когда люди расстроены, и при этом не брать на себя ответственность за их чувства.
Спустя некоторое время я увидел, что моя дочь начала более открыто выражать свои потребности. Мне позвонил директор школы, явно встревоженный разговором, который произошел у него с Марлой. Она пришла в школу в комбинезоне. «Марла, — сказал директор, — девушки не должны так одеваться». На что моя дочь сказала: «Отвалите!»
Для меня это стало прекрасной новостью: Марла перешла от эмоционального рабства к стадии нетерпимости! Она осваивала выражение своих потребностей, даже если другие были недовольны. Конечно, ей еще предстояло научиться отстаивать их приемлемым образом и с уважением по отношению к другим, но я верил, что со временем у нее все получится.
Во время третьей стадии, стадии эмоционального освобождения, мы откликаемся на потребности других по зову своей души, но ни в коем случае не из страха и не из чувства вины или стыда. Таким образом, наши действия приносят удовлетворение нам, а также тем, на кого направлены эти усилия. Мы полностью берем на себя ответственность за наши намерения и действия, но не за чувства других. На этой стадии мы осознаём, что никак не можем удовлетворить свои потребности за чужой счет. Эмоциональное освобождение подразумевает способность откровенно заявить о своих потребностях таким образом, чтобы было ясно, что потребности других для нас настолько же важны. ННО разработано для того, чтобы мы могли достигнуть такого уровня отношений.
Подведем итог
Третья составляющая ННО заключается в признании потребностей, которые скрываются за нашими чувствами. Слова и действия других могут быть стимулом, но ни в коем случае не причиной наших чувств. Когда кто-то высказывается негативно, у нас есть четыре варианта реакции: 1) обвинить себя; 2) обвинить других; 3) ощутить собственные чувства и потребности; 4) ощутить чувства и потребности, которые скрываются за негативным высказыванием другого человека.
Осуждение, критика, диагностика и толкование чужого поведения — это формы искаженного выражения наших собственных потребностей и ценностей. Когда другие слышат критику, они склонны направлять энергию на самозащиту или нападение. Чем лучше мы можем устанавливать контакт между своими чувствами и потребностями, тем легче будет для других сопереживать нам.
Вести себя таким образом в мире, где мы часто подвергаемся жестокому осуждению за определение и высказывание своих потребностей, может быть очень страшно, особенно для женщин, которых в ходе социализации обучают отказываться от своих потребностей ради заботы о других.