Язык жизни. Ненасильственное общение

МР: Я не говорю, что думать таким образом нельзя. Заметьте, если бы я сказал, что думать таким образом нельзя, я повел бы себя таким же образом по отношению к вам. Я не говорю, что нельзя судить людей, называть их бездушными бюрократами или клеймить их действия как глупые или эгоистичные. Однако именно это мышление с вашей стороны вызывает у вас очень сильный гнев. Сосредоточьтесь на своих потребностях. Что вам нужно в этой ситуации?

Джон (после долгого молчания): Маршалл, мне нужно пройти обучение, о котором я просил. Если мне этого не разрешат, я сразу же снова попаду в тюрьму, как только выйду, — как пить дать.

МР: Теперь, когда ваше внимание направлено на ваши потребности, что вы чувствуете?

Джон: Страх.

Когда мы осознаём свои потребности, гнев уступает место чувствам, способствующим жизни.

МР: А теперь поставьте себя на место администрации. Если я заключенный, в каком случае у меня больше шансов получить положительный ответ? Если я приду к вам и скажу: «Эй, мне очень нужно это обучение, и я боюсь того, что может случиться, если мне этого не разрешат» или если я буду обращаться к вам как к бездушному бюрократу? Даже если я не произнесу этих слов вслух, это отношение будет читаться в моем взгляде. В каком случае у меня больше шансов удовлетворить свои потребности?

(Джон молча смотрит в пол.)

МР: Эй, дружище, что случилось?

Джон: Я не могу об этом говорить.

Через три часа Джон подошел ко мне и сказал: «Маршалл, мне очень жаль, что два года назад я не знал того, чему вы научили меня сегодня. Тогда я не убил бы своего лучшего друга».

Насилие проистекает из убеждения, что другие причиняют нам боль и поэтому заслуживают наказания.

Насилие всегда является результатом самообмана, когда мы убеждаем себя, как этот молодой человек, что причина нашей боли — в других и что эти другие заслуживают наказания.

Услышав слова, которые тяжело принять, мы вспоминаем о четырех возможностях:

1. Обвинить себя.

2. Обвинить других.

3. Ощутить собственные чувства и потребности.

4. Ощутить чувства и потребности других.

Однажды я увидел, что младший сын взял из комнаты сестры пятидесятицентовую монетку. «Брет, а ты спрашивал у сестры, можно ли тебе это взять?» — поинтересовался я. «Я у нее ничего не брал», — ответил он. Теперь у меня было четыре моих варианта. Я мог обвинить его во лжи, но это бы лишь навредило мне, потому что любое осуждение уменьшает шансы на удовлетворение наших потребностей. В тот момент было очень важно правильно сосредоточить свое внимание. Если бы я подумал, что он уважает меня недостаточно, чтобы сказать мне правду, то действовал бы в другом направлении. Но если бы я в тот момент посочувствовал ему или прямо выразил свои чувства и потребности, то сильно увеличил бы шансы на их удовлетворение.

Мой способ выразить сделанный выбор, — который в данной ситуации оказался удачным, — заключался не столько в словах, сколько в действиях. Вместо осуждения его за ложь, я постарался прислушаться к его чувствам. Он боялся и хотел себя защитить от наказания. Сочувствуя ему, я мог установить эмоциональную связь, которая удовлетворила бы потребности нас обоих. Однако если бы я обратился к нему с позиции того, что он лжет, — пусть даже я бы не высказал этого вслух, — он вряд ли почувствовал бы себя в безопасности, рассказывая правду. В таком случае я стал бы частью процесса: самим фактом осуждения другого человека за ложь я способствовал бы самосбывающемуся пророчеству.

Осуждение других способствует самосбывающимся пророчествам.