Это все, что я знаю…

– Ты когда-нибудь любил меня, пап? Отвечай! Любил!? – В слезах выкрикивала Сонька, – ты хоть знаешь, что я влюблена в его сына?

Роман Захарович всем своим существом выказывал порыв что-то сказать, но не мог. Слова подступали к его губам и тут же пропадали. Дочь, хлюпая, развернулась и хлопнула дверью своей комнаты. Отец, находясь в непонятном для самого себя состоянии, прошел на кухню и сел за стол. Битый час он потирал лицо руками, глядя в экран ноутбука. Оксана Владимировна задержалась на работе. Роман прошел в спальню и повалился на кровать. Сонька отправила сообщение Мишке с текстом «Пора, я больше так не могу. Встреть меня сейчас». Она всё также тихо плакала, всхлипывания были слышны в темноте, когда она одевалась. Прозвучал тихий щелчок замка входной двери, и Сонька заторопилась вниз по лестнице.

Казалось, то был самый красивый вечер. Несмотря на выпавший снег, было довольно тепло. Соня шла вдоль дома, поглаживая кусты, на ветви которых налип мокрый снег. После её руки он тихо падал. Алый закат даровал небу небывалую красоту, которой Соня наслаждалась, задрав голову к небу. Она ощутила свободу, такую сладкую и мягкую. Вдыхая полной грудью прохладный воздух, она ощущала что-то новое, совершенно неподвластное ей чувство. В конце двора она увидела, как Мишка торопливым шагом шел на встречу. Возле одного из подъездов он поскользнулся на мокром снегу и повалился на спину. Соня расхохоталась и налетела на него сверху. Неуклюжий, но такой любимый Миша. Они пролежали в обнимку примерно две минуты, а потом встали, отряхнулись и затерялись в темноте дворов. Дворы в это время были особенно красивы. Снег выбелил общую картину города, а холодный воздух казался более чистым. Лицо города это его дворы, а не главный проспект. Из этого следует заключить лицо города S слегка мрачное и холодное. По этим же дворам спокойно брела в сторону своего дома Оксана Владимировна. Несмотря на долгий рабочий день, она была бодра. Она шумно захлопнула входную дверь квартиры. Входная дверь – единственное, что отделяло ее от внешнего мира, от бесконечных решений тех проблем, которые она скрывает. В то время, когда самая главная проблема существовала по эту её сторону. Она бросила сумку возле кровати, на которой очень тихо играл кот с очками хозяйки. Из соседней комнаты были слышны звуки клавиш ноутбука Романа Захаровича. Ноутбук Оксаны с момента приобретения ни разу не пребывал в выключенном состоянии. На заставке экрана светилась совместное фото с мужем. Она всматривалась в их счастливые лица около двух минут, а после листала новостную ленту. Абсолютно все новостные ленты города S пестрили о судебном деле, о каком думаю, понятно и без объяснений. Оксана с удивлением посмотрела обрывки кадров, которые успели заснять корреспонденты. Её руки затряслись. Она узнала в лице обвиняемого отца мальчика своей дочери. С трудом копаясь в памяти, она вспомнила, что видела его в школе на родительском собрании. Поспешно трясущимися руками она набрала сообщение дочери и тут же получила ответ, в котором Соня рассказала о побеге и о его причинах. Оксана заторопилась в соседнюю комнату со скандалом, но остановилась в дверях. Что-то остановило её, и она вернулась на кровать. Скупая слеза скатилась по ее щеке и упала на экран телефона, пока она выполняла денежный перевод на счет своей дочери. Неистовая боль ломала грудную клетку изнутри до поздней ночи. Где сердце ребенка там и сердце матери. Оксана не стала уговаривать дочь вернуться, она приняла ее выбор и при необходимости поможет при первой просьбе. Поскольку эти юноши были более близки к ангелам, чем к людям, то им не место в этом аду. Несколько часов кряду она смотрела на стеклянную статуэтку ангела, его хрустальная рука приложила палец к губам, приказывая говорить шепотом.

Глава 8: В живых остались только мертвые.

Утром следующего дня Оксана проснулась сидя на кровати. Солнце осветило её лицо. Оно мудро ведь оно все видит издали. Здесь можно уловить некий намек на то, что пора уже открыть глаза. В её поведении и жестах можно было разглядеть сильнейшее волнение. Руки ее тряслись, а губы невольно поджимались. Мужа уже не было дома, да и у жены не было никакого дела до него. Она привела себя в порядок и покинула квартиру торопливым шагом. Спустя час мы могли бы ее заметить блуждающую в частном секторе, она неловко брела среди домов, вздрагивая от лая собак. При помощи специального приложения, установленного в её телефоне, она смогла найти нужный ей дом, и как ты уже мог догадаться, мой внимательный читатель, это был дом Прокудиных. Оксана неловко заглянула за калитку в поисках хозяев. Нескончаемый собачий лай разыграл в мыслях Вероники любопытство, и она вышла на крыльцо. Дружелюбного диалога не состоялось. Вероника была в гневе при любом упоминании об этой семье.

– Ты еще и посмела придти сюда?

– Послушайте, я понимаю все, что вы думаете обо мне и о нашей семье, но все это не так как кажется на первый взгляд.

– Если я живу в бараке, это еще не значит, что я дура.

– Я ни в коем случае вас такой не считаю, выслушайте меня, пожалуйста! Я сама не поддерживаю своего мужа в этом деле, он стал очень странным. Сам не ведает, что творит. Я всеми руками против этого судебного процесса. Всё, что произошло это обычная спонтанность и стечение обстоятельств…

Вероника оборвала эту речь хлопком двери, наивно полагая, что этой особе нечего ей сказать. Не сделай она этого, то узнала бы о побеге своего старшего сына с их дочерью. На тот момент она, по своей привычке, думала, что они как всегда где-то гуляют. Оксана не стала проявлять напористость и покинула частный сектор той же дорогой, которой пришла.

Начался поединок между стрессом и ходьбой за ее сердце, один убивал его, а второй наоборот тонизировал. В поисках мужа она наугад направилась в здание областного суда. Замечу в скобках – жена угадала его местоположение с невероятной точностью. Видимо еще не все нити были оборваны. Избрав пеший способ передвижения, Оксана наивно нашла в нем преимущество перед общественным транспортом. По ее быстрому шагу нельзя было заметить полное отсутствие сил, голод вызванный стрессом не проявляется в физическом плане. Даже самый легкий завтрак мог бы восполнить ее силы в известной мере. И вправду у нее получилось за довольно-таки короткий промежуток времени преодолеть такое немалое расстояние от частного сектора до того белого с широкими парадными дверями здания суда. В одном из его кабинетов Роман Захарович, со свойственной ему педантичностью, воспроизвел систематическое расположение канцелярских принадлежностей по своему рабочему столу. Документы красовались его размашистой подписью, карандаши был наточены как копья. Стопка очередных важнейших бумаг должна была быть передана в следующие инстанции, а ее доставку должен был выполнить сам Роман. Выйдя из кабинета он, если так можно выразиться, попался в лапы Оксаны Владимировны.

– Что ты творишь? – С взглядом полным отчаяния начала супруга.

– Собираюсь передать документы в другой кабинет. – Растерялся муж.

– Издеваешься? Пора бы уже и в собственной жизни принять участие, а не в этих твоих сверхважных делах! – Заводилась жена.

– Что-то раньше, когда ты кормилась за счет этих сверхважных дел, у тебя не возникало таких мыслей. – Слегка высокомерно отвечал супруг.

– Не закатывай сцену, ты меня совсем не уважаешь!

– Не уважаю ли я тебя? Ты смеешь заявиться сюда с важным видом, начать скандал прилюдно в коридоре и просить об уважении? Кто дал тебе деньги на открытие твоего салона? Кто организовал и оплатил похороны твоего отца, когда твоя мать пребывала в полной заднице? А? А теперь, когда это всё улажено эти сверхважные дела для тебя кажутся пустяковыми? – После такого припадка красноречия он залился вполне им заслуженным кашлем.

Офисные зеваки собрались поглазеть на скандал за спиной Романа.

– Ах, вот как ты теперь думаешь, – шепотом произнесла жена, глаза её блестели и дрожали, – Отлично! – Проронила она и, попятившись несколько шагов в сторону выхода, улыбнулась с некоторым истеричным выражением лица.

Такова была последняя встреча Калагереевых. Говорящий правду больше создает проблем, чем решает. Супруг вернулся в кабинет и с диким воплем швырнул бумаги в угол. Мы поражаемся, как биологи могут разглядеть всё меньшие и меньшие существа, а астрологи всё ближе и ближе крупные. Но мы совсем перестали замечать друг в друге что-то важное. Для этого не нужны микро или телескопы. Для этого важно иметь всего лишь глаза души. Кому-то нужно пройти через тьму, чтобы увидеть свет и в этой тьме как раз таки и теряется это самое душевное зрение. Как иной раз хочется закурить там, где нельзя, люди 60-ых годов скучают по тому времени, когда для наслаждения едким дымом не было необходимости покидать помещение, будь то хоть рабочее место. Роман хоть и не был курильщиком, но сейчас ему казалось, что одна из сигар в наборе, подаренном ему на день рождения от коллектива, смогла бы снять его моральное возбуждение.