Ария смерти

– Я в этом городе уже почти месяц, и в барах, где люди рассказывают, что у них на уме, потому что рядом – свои, венецианцы, только и разговоров о том, как все ужасно: толпы туристов, коррупция, круизные суда, тотальное удешевление…

Они как раз подходили к палаццо Франкетти, и Флавия указала на окна: отделанные каменной резьбой ниши, свет, который, казалось, проникал в дом с другой стороны канала. Сад и само здание – за оградой, ворота были заперты.

– Думаю, здесь когда-то жила огромная семья, – сказала Флавия.

К этому моменту они уже почти обошли старинный дворец, и впереди показалась маленькая кампо у подножия моста. Флавия посмотрела на дворцы, выстроившиеся вдоль противоположного берега канала, и произнесла:

– И там тоже жили семьи.

Когда стало ясно, что сказать ей больше нечего, Брунетти направился к мосту. Уже поднимаясь по ступенькам, он задался вопросом: удастся ли ему убежать от раздражения, которое вызвали в нем слова Флавии.

Позади слышались ее шаги, мгновение – и она уже шла рядом с ним, справа, возле самых перил. Комиссар перевесил полотняную сумку на другое плечо, и внутри зашуршала оберточная бумага.

– Тебе нечего сказать по этому поводу? – спросила Флавия.

– Ничего, что может хоть на что-то повлиять. Гамбург перестал быть Гамбургом, а парижане сокрушаются, что их город уже не тот, но каждый встречный и поперечный считает своим долгом пожаловаться на перемены здесь, в Венеции. Я об этом вообще не думаю.

– Флавия! – позвал мужской голос откуда-то сверху.

Брунетти, тут же напрягшись, заступил Флавии дорогу, и она от неожиданности уткнулась ему в спину.

Оба едва удержались на ступеньках, но Брунетти успел глянуть вверх – на человека, который ее зовет. Это был Фредди, маркиз д’Истриа. В голубых джинсах, белой рубашке и темно-синем пиджаке он выглядел гораздо моложе своих лет. Фредди уже начал спускаться по мосту им навстречу. Как всегда, он просто-таки излучал здоровье и умиротворенность. Брунетти заметил, что пиджак у него на животе слегка натянулся, но никому бы и в голову не пришло обвинить Фредди в тучности: он был всего лишь robusto[65] – еще один признак неизменно хорошего здоровья.

Брунетти шагнул чуть левее, и Флавия отпустила перила и пошла наверх, к площадке между лестничными пролетами. Фредди наклонился, расцеловал ее в обе щеки, потом повернулся к Брунетти и, словно не заметив невольного защитного жеста, тепло обнял его.

– Как приятно видеть тебя, Гвидо! Да что там, мне представилась редчайшая возможность увидеть двух любимых друзей одновременно! – Одной рукой Фредди покровительственно обнял Флавию за плечи, другой указал на церковь Санта-Мария-делла-Салюте. – Да еще в таком чудесном месте! – После секундного раздумья он добавил, уже более серьезным тоном: – Хотя лучше бы это произошло при других обстоятельствах.

Со змеиной грацией Флавия высвободилась из его объятий и повернулась к Брунетти.

– Спасибо, что проводил, Гвидо! Фредди готов подхватить меня на полдороге. Скоро будете перекатывать меня по городу на роликах: новый мост – новый провожатый.

Это задумывалось как шутка, но Брунетти предпочел услышать в ней совсем иной тон, более серьезный.

На вопрос Фредди о том, как прошел спектакль, Флавия покритиковала немного дирижера, причем оба старались, чтобы это походило на самый обычный разговор. Они шли втроем, в ряд, и уже начали спускаться по мосту. Брунетти то и дело посматривал на своих спутников, однако его внимание было сосредоточено на пешеходах, как тех, что переходили мост вместе с ними, так и идущих наверх, им навстречу. В такое позднее время людей было мало, в основном парочки или небольшие компании. Навстречу им поднимался мужчина с рассел-терьером. Спущенный с поводка пес стремительно взбежал на мост, в верхней точке повернулся и помчался назад, к хозяину. Высокая женщина в шарфе, доходящем едва ли не до носа, прошла мимо них, разговаривая по мобильному. Она двигалась быстрее, чем они, и даже не глянула в их сторону. Брунетти успел заметить, как осторожно она при этом ступает, ставя носки врозь. «Похвальная осмотрительность, особенно на влажных ступеньках!» – подумал он.

Когда они дошли до последней площадки моста, Брунетти остановился. Он решил, что лучше попрощаться с друзьями: им – налево, ему – направо. Комиссар не стал спрашивать у Фредди, смогут ли они завтра поговорить, – Флавия и так была очень расстроена. Не хватало еще, чтобы она волновалась из-за того, что они собираются встретиться, чтобы побеседовать о ней. Брунетти попрощался с Флавией – расцеловав ее в обе щеки, – обменялся рукопожатием с Фредди, спустился по последнему лестничному пролету и повернул к дому. Уже дойдя до маленькой кампо перед музеем, комиссар оглянулся и не увидел их. Он вернулся немного назад и успел увидеть, как они сворачивают налево, на калле, которая вела к следующему мосту и кампо Сан-Вио. Осознавая нелепость ситуации, Брунетти быстро дошел до того места, где свернули Флавия и Фредди, и уже оттуда стал наблюдать за тем, как они подходят к мосту. Потом двинулся следом за ними, хотя на улице никого, кроме них троих, не было, и зачем он вообще устроил эту слежку – непонятно…

Когда Брунетти переходил через мост к Сан-Вио, интуиция подсказала ему: посмотри направо! В том месте, где калле перетекала в рива, действительно кто-то стоял. Брунетти мало что успел заметить: пальто, хотя это мог быть и плащ, и, возможно, шарф… Дело в том, что в тот же миг комиссар споткнулся и подвернул левую ногу. Сумка сползла с его плеча, и он едва успел ее поймать. Когда Брунетти поднял глаза, на том месте уже никого не было, лишь слышался замирающий звук шагов. Он побежал туда, и калле открылась перед ним как на ладони. Никого! Но шаги он все еще слышал, хотя и невозможно было определить, откуда доносится звук. Брунетти добежал до первого перекрестка: направо ни души, налево – пусто. И где-то вдалеке – эти чертовы затихающие шаги! Он замер, затаил дыхание, но так и не смог понять, куда направляется этот человек – к церкви Ла-Салюте или к мосту Академии. Вскоре шаги стихли. Брунетти повернулся и пошел домой.