Гарь как будто усилилась… Комиссар повернул голову и увидел, что из кастрюльки валит пар.
–
Он снял ее с огня и переставил на мраморную кухонную поверхность – в надежде, что содержимое не успело окончательно сгореть.
Комиссар перелил суп в миску и наклонил кастрюлю так, чтобы увидеть донышко. Ничего страшного… Гвидо соскреб со стенок и дна кастрюли остатки супа себе в тарелку и отнес ее на место. Отпил глоток из стакана, поставил его справа от суповой тарелки и вернулся к чтению, ведь суп все равно был слишком горячим.
Теперь слова Креонта… Правитель разглагольствует о том, что так мило власть имущим. О, с каким восторгом они при этом слушают себя и тех, кого считают ровней! Простые мысли, простые идеи, простые приказы. «Ослушникам закона не мирволить!» – изрекает царь, и корифей спешит с ним согласиться: «Кто ж в казнь влюблен? Таких безумцев нет».
Когда же страж сообщает о первой попытке похоронить Полиника, Креонт прибегает к сильнейшему оружию тирана – сарказму: «Видано ли дело, чтоб о злодее боги так пеклись?»
Брунетти достал из кармана счет из кондитерской Rosa Salva, положил на страницу и захлопнул книгу. Зная, что чтение помешает ему сосредоточиться на обеде, он оттолкнул томик на дальний край стола и приступил к еде. Если бы еще Паола оставила ему
Вернувшись в квестуру, Брунетти справился о Вианелло, но инспектора до сих пор никто не видел. Гриффони заходила в час дня, но потом ушла обедать и все еще отсутствовала. Поднимаясь по лестнице к себе в кабинет, комиссар прикидывал, как бы он сам все организовал, если бы хотел продавать наркотики школьникам и желал избежать ареста.
Лучше всего ему думалось у окна. Брунетти постоял немного, изучая фасад церкви Сан-Лоренцо и одновременно – доступные дилеру варианты. Форнари мог подрядить торговать кого-то из школьников, но это не только не отменяло уголовной ответственности, но даже усиливало ее, если школьник будет задержан. Да и прибылью делиться не очень разумно. Что важно – это максимально сократить или, лучше, исключить прямой контакт между собой и покупателями. Пока Форнари не отдает товар непосредственно несовершеннолетнему, нет и серьезного преступления. Значит, нужно найти место, где можно этот товар оставить, и надежного человека, который бы проследил за куплей-продажей…
А потом школьникам сообщают, где забрать наркотики, и им остается лишь пойти туда, отдать деньги и взять что нужно. «Не слишком сложная схема, – подумал Брунетти. – Наверное, лет через десять дурь будут доставлять беспилотниками!»
Почему-то вспомнилась приятельница матери с ее неутолимым любопытством – что там поделывают соседи? – и страстью к сплетням. Каждый раз при виде этой кумушки матушка говорила Гвидо, что та
Комиссару так и не удалось представить себе обстоятельства, при которых можно продавать наркотики незаметно, а значит, ему оставалось только
В дверь постучали, и Брунетти крикнул:
–
Вианелло вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. С его лица не сходила довольная ухмылка – ни когда он подошел к рабочему столу комиссара, ни когда присел рядом с ним на стул.
Брунетти тоже вернулся к столу и сел. Инспектор продолжал молчать.
– Ладно, Лоренцо, – наконец не выдержал Гвидо, – хватит ухмыляться! Говори!
Вианелло развалился на стуле, вытянув перед собой ноги. Скрестил щиколотки, внимательно изучил носки своих туфель.
– Ты так и будешь любоваться собой или все-таки расскажешь? – изобразил сердитое нетерпение Брунетти.
Улыбка исчезла с лица инспектора.