– Почему вы меня обо всем этом спрашиваете?
– Я не понимаю, зачем вашему сожителю было его избивать? Только потому, что вы с ним заговорили?
Синьора Марци достала из сумочки хлопчатобумажный носовой платок, белый в крошечных розовых розочках. Вытерла уголки губ, хотя к кофе так и не притронулась. Ярко-розовый блеск, который был у нее на губах, почти стерся. Женщина сложила платок и вернула его на место, и Брунетти хватило пары секунд, чтобы увидеть неброский логотип
– Мы с ним разговаривали, и этого оказалось достаточно, – наконец произнесла синьора Марци.
И снова облизнула губы.
– А раньше вам случалось с ним разговаривать?
– От кого-то я услышала, что он священник, и подумала, что ему можно довериться, – таков был ее ответ.
Синьора Марци была не похожа на человека, который готов довериться священнику – или вообще кому-либо, – однако это не помешало комиссару с понимающим видом кивнуть.
– Вы хотели поделиться с ним чем-то, чего не расскажешь другу? – спросил он.
Женщина снова сцепила руки на коленях.
– Мне хотелось поговорить с кем-нибудь о нем.
Брунетти додумал сам, кого она подразумевала под этим личным местоимением.
– Понятно. И священник вам помог? – спросил он, хотя ему очень хотелось поинтересоваться, не слишком ли это интимный вопрос, чтобы обсуждать его с малознакомым человеком, даже не присев к нему на скамейку.
Синьора Марци метнула в комиссара быстрый подозрительный взгляд, словно опасаясь, что он знает гораздо больше, чем говорит, и покачала головой.
– Нет, не помог. Сказал, что он уже не священник и советовать мне не может.
Внезапно она вспомнила о кофе, поднесла чашку к губам и удивилась, найдя его холодным. Синьора Марци поставила чашку на блюдце.
– Значит, это была не первая ваша беседа? – спросил Брунетти.
Женщина сделала вид, будто смущена таким вопросом, и промолчала.
– С тем мужчиной на скамейке, – пояснил Брунетти. – Которого ударил ваш бывший сожитель. – И, выдержав небольшую паузу, продолжил: – Он попал в больницу. Об этом вы знали?
Синьора Марци кивнула: