Воскрешенный любовник

К стальной двери вели пять треснувших ступеней, и, разумеется, не было никакого домофона, чтобы она могла связаться с квартирой на третьем этаже…

Когда Эрика пробно потянула на себя тяжелую панель, то сильно удивилась, обнаружив ее незапертой.

— Есть кто-нибудь? — спросила она в тускло-освещенном интерьере.

Войдя внутрь, она сморщила нос. Здесь варили мет… причем недавно. От химозного запаха в воздухе слезились глаза, а в горле мгновенно запершило. Прокашлявшись в сгиб локтя, она расстегнула пуговицы на пальто и на пиджаке, открывая доступ к табельному оружию.

На случай если повар все еще трудился в поте лица.

Она помнила планировку здания, лестница располагалась по правой стороне, дверь в квартиру — слева, по одной на каждом этаже. Эрика подумала о том, чтобы обозначить свое появление, но она же пришла сюда не с целью ареста.

Ступеньки стонали под ее весом, и при каждом скрипе Эрика оглядывалась назад. Тени. Столько теней.

— Возьми себя в руки, — сказала она себе.

На третьем этаже она помедлила… а потом вышла с лестничной площадки к единственной двери в небольшом коридоре. Из деревянного полотна торчали доски, словно кто-то набросился на дверь с топором, а большая часть краски — красного цвета, вроде бы — слезла, древесина под ней была покрыта грязью и пылью за десятилетия отсутствия уборки и тяжкой жизни.

— Конни? — позвала она, постучав. — Это я, Эрика….

Дверь со скрипом отворилась, когда ее костяшки со стуком коснулись панели, и в отличие от остальной части здания смазанные маслом петли молчали. Ее встретил отвратный запах… но в нем не было смертельного смрада. Мусор — да, но не гниющее тело.

Но недавно убитые пахнут не гнилью.

— Конни? — Эрика позвала чуть громче. — Конни, это я, Эрика.

По привычке она прикинула, сможет ли своими действиями наследить на месте преступления, но с другой стороны, если что-то произошло с этой женщиной, высока вероятность, что это сделал Олин, и с того света этого парня уже не призвать к ответу.

— Конни, я пришла тебя просто проведать… — прошептала Эрика.

Гостиная зона была завалена коробками из-под пиццы недельной давности, пустыми бутылками «Маунтин-Дью» и грязной одеждой. Выцветший диван был перевернут, передняя правая ножка сломана, а оббитый кофейный столик расколот посередине, но две половины сведены вместе. Словно сломавший его пытался все исправить.

Более вероятно, что Олин разбил его чем-то, а Конни пыталась починить. И это лейтмотив их отношений, насколько понимала Эрика.

— Конни?

Грязная кухня шла следующей в этой длинной узкой квартире, и было очевидно, что место деградировало за те три месяца, что прошли с последнего визита Эрики. Пластиковые контейнеры под ногами скрипели и хрустели, а в воздухе пахло как из «Дампстера» при ресторане в жаркую августовскую ночь: с закрытыми окнами и накаленными обогревателями, квартира являлась инкубатором для протухшего мяса, молока, сыра и чего там еще.

За кухней шла ванная комната, и Эрика заглянула в тесное помещение, осмотрев ванну, которая была грязной, но без крови, а также душевую кабинку — в таком же состоянии.