— Только, если с ума сойду! Убирайся отсюда! — выкрикивает она, разворачиваясь и быстро уходя.
Ругаюсь про себя и выхожу из машины. К нему она поскакала, ага, сейчас. Настигаю её, хватая и закидывая на плечо. Пташка верещит, но мне плевать. Редкие прохожие оборачиваются.
— Это у нас прелюдия такая, — отвечаю на их немые вопросы. Кто сунется — поломаю.
Закидываю орущую пташку на заднее сиденье, заблокировав дверь. Сам сажусь на водительское и она сразу налетает на меня, вцепляясь ногтями в лицо.
— Ненавижу тебя! Кем ты себя возомнил?! Немедленно выпусти или я тебе всю машину разнесу!
Быстро обездвижив, легко перетаскиваю её на переднее. Глаза сверкают злостью. В груди клокочет и хочет выйти наружу очередное ругательство.
— Не сдерживай себя, пташка. Выскажись, — говорю, ухмыляясь.
— Будь проклят!
— Это я уже слышал.
Она начинает пинаться, что приходится усадить её себе на колени, зажав её ноги между своих. Теперь она может только вращать глазами и ругаться.
— Почему ты никак от меня не отстанешь?! Я уже не изменю решения — ты для меня навсегда закрытая страница! Я больше не буду с тобой! Никогда!
— Давай поспорим, — отвечаю, ухмыльнувшись. — Ты от меня никуда не денешься. И уж точно не к этому хмырю!
— Отпусти меня немедленно! Что он тебе сделал?! Ты болен, Мурад…
Смеюсь с её слов. Записала меня к болезным.
— Скоро узнаешь, пташка, — отвечаю, смотря на её грудь. Её соски стоят и не могу остановить себя.
Перехватываю её руки в свою одну и начинаю покусывать сосок через кофту.
— Перестань! Тут же люди ходят!
— У меня тонировка. Расслабься, пташка, — отгибаю кофту и достаю грудь, всасывая сосок.
Люба продолжает вырываться, но уже не с такой прытью.
— Сладкая, как всегда.