— Стильно. Мне нравится, — прокомментировал Володя, подходя к нему вплотную. Две верхние пуговицы Юриной рубашки были расстегнуты, обнажая яремную впадину и ключицы. Выглядело довольно откровенно. — Только вот это лишнее, — сказал Володя и застегнул нижнюю пуговицу.
— Давай решать, как поедем: на машине или общественном транспорте? На машине хорошо, но нельзя пить, а раз уж идем в клуб отдыхать, зачем себе в чем-то отказывать? — вслух размышлял Юра, продолжая крутиться перед зеркалом. — На общественном неудобно, пересаживаться надо. Сначала на автобусе до станции, потом на поезде до Берлина, а там — метро.
— Значит, туда едем на поезде, а обратно возьмем такси, — решил Володя.
Добравшись до железнодорожной станции, сели на поезд, салон которого напоминал больше самолет — современный, технологичный. Володя удивился — скорость свыше ста километров почти не ощущалась. А вот пейзажи за окном оказались скучными: шумоподавляющие щиты сменялись видами зимнего пригорода — заснеженные поля и перелески. Куда интереснее было наблюдать за Юрой.
Вечерний Берлин особо рассмотреть не удалось — город прятался в темноте зимней ночи, ослеплял огнями и обманывал тенями. Хотя в этот раз они приехали не для того, чтобы осматривать столицу, Володя с живым интересом разглядывал дома и улицы, а нырнув в метро — поезда и людей. Разумеется, Берлин отличался от Харькова или Москвы, но чем именно, никак не удавалось понять. Дома, как и везде, разные: и старинные каменные, и новые стеклянные. Автомобили, автобусы и поезда современнее, чем в Харькове. Люди надменнее и раскрепощеннее, чем дома. Сравнивать можно было бесконечно, но в темноте, не видя общей картины, Володя не смог бы ответить, какой он — Берлин. Одно он понял точно: Юра любил этот город. Он отзывался о нем с теплом. Стоя возле карты у метро, он указывал на районы и находил, что рассказать о каждом из них, даже самом отдаленном. Казалось, Юра знает о Берлине всё.
Они вышли на станции «Ноллендорфплац». Володя оглядел вестибюль метро, скрытый под гигантским старинным куполом, похожим на купол готического собора. И они направились на улицу Моцштрассе.
Володе показалось, будто здесь проходит какой-то карнавал: почти каждый дом был украшен радужным флагом, почти из каждой двери доносилась музыка, а голоса десятков гуляющих по улице людей сливались в гомон. Ещё в метро Юра говорил, что здесь находится гей-квартал, и Володя приготовился лицезреть нечто странное или даже дикое, но не встретил ничего вызывающего. Кроме двух идущих в обнимку парней. От одного вида этой парочки Володю бросило в жар, но он не подал виду.
Неспешно прогуливаясь с Юрой, он оглядывался вокруг. Юра рассказывал историю некоторых баров и клубов. Оказывается, на Моцштрассе до сих пор существовали заведения, открытые ещё до Первой мировой войны.
— А я впервые попал сюда в начале девяностых. Помню, так хотел показать тебе эту улицу. Чтобы ты тоже знал, что в мире есть места, где совсем не страшно и не стыдно. Не то что у нас тогда, правда?
Володя кивнул. А сам вспомнил, как впервые оказался в подобном месте — в Харькове это был парк. Однажды поздним вечером он со Светой прогуливался неподалеку. Света щебетала что-то про сессию, а Володя, не слыша её, наблюдал за людьми в том парке. Ему казалось, что они вели себя не как люди, а как животные. Ходили настороженные, напряженные, выслеживая друг друга будто добычу, а встретившись, скрывались парами в кустах. Это выглядело пугающе и унизительно. Володя невольно ещё крепче сжал руку Светы. Пусть это был всего лишь взгляд со стороны, пусть всё это могло ему только показаться, но тогда Володя окончательно убедился: место таким, как он, в слепой темноте и вечном страхе быть застигнутым.
Но на Моцштрассе всё было не так. В радугах неонового света здесь царила свобода. Юра, будто опьяненный ею, сверкнул глазами и осторожно сжал Володину ладонь. Но Володя не был к этому готов и инстинктивно отдернул руку.
Юра остановился. Обхватил прохладными пальцами его лицо и потянулся за поцелуем.
— Я не могу так. — Володя отстранился.
— Здесь можно, — мягко произнес Юра, снова взял его за руку, наклонился к лицу, заглянул в глаза: — Неужели не хочешь?
Пытаясь усмирить колотящееся сердце, Володя сделал несколько глубоких вдохов и шагнул к нему. Пересиливая себя, потянулся к его губам, но не смог — отвернулся. Впрочем, Юрину руку не отпустил.
— Я понимаю, но… Прости и, пожалуйста, не обижайся, для меня это слишком.
Юра нахмурился, кивнул и направился ко входу в клуб. Володя последовал за ним. Сердце колотилось, ладонь в Юриной руке потела. Он выдохнул с облегчением, когда Юра, ступив в холл, отпустил его.
Володя ожидал, что в гей-клубе будут одни мужчины, но, оказавшись внутри, отметил, что женщин там столько же, сколько мужчин, и даже гоу-гоу танцоры были обоих полов. Среди посетителей встречались и гетеро-пары.
Рассмотреть танцпол Володя толком не успел — Юра повел его к винтовой лестнице на второй этаж. Шли медленно — Юра постоянно с кем-то здоровался. Казалось, его знали если не все, то добрая половина клуба, включая барменов. И, о ужас, даже ведущий, которого Володя окрестил про себя попугаем, помахал Юре со сцены.
Клуб был двухэтажным. На первом этаже располагались бар и танцпол, на втором — несколько столиков, ещё один бар и так называемая приватная зона, куда они и направились. Под красивым названием скрывалась даже не комната, а стена, вдоль которой стояли овальные, окруженные полукруглыми диванами столы для больших компаний, между ними висели плотные шторы. Можно было полностью задернуть эти шторы, чтобы никто не видел, что происходит за ними. И, судя по тому, что больше половины столов были скрыты от глаз, посетители активно этим пользовались.