Он напомнил:
«Юр, ты писал вчера, что расскажешь, почему сообщаешь такое точное время».
«Да всё просто: я живу по режиму. Работаю дома, сам себе начальник, но работа у меня творческая, а лень — сильная. И ещё я очень люблю откладывать всё на потом. Но в моей профессии не сделал — не заработал, не заработал — не поел».
Володя приятно удивился, но в ответе немного преувеличил восторг — ему захотелось похвалить Юру:
«Должно быть, это очень трудно — жить по режиму. Это ж какую силу воли надо иметь. Вот ты молодец!»
Юра набирал сообщение долго.
«Это правда тяжело. Отступать от него нельзя ни при каких обстоятельствах. Чтобы писалось хорошо, надо заниматься не меньше семи часов в день. Во всяком случае, так надо мне, у других может быть по-другому».
«Ты сам составил этот график или перенял у кого-то?»
«Конечно сам. Года два составлял и привыкал потом ещё месяцев восемь».
«И вообще не отступаешь от него?»
«Вообще. За последние три года ни разу не нарушил».
«Вау…» — только и смог ответить Володя.
Задумался, что ещё написать, как выразить свой теперь уже неподдельный восторг, но размышления прервал вошедший в кабинет Брагинский. Протянул Володе руку, здороваясь, положил на стол толстую пачку бумаг.
— Они нам, конечно, красивый отчёт по трудозатратам нарисовали. Так с виду и не скажешь, что пытаются нас нае… — Брагинский осёкся — в кабинет зашла Лера, поставила кофе на столик и удалилась, — обмануть.
Володя поднял руку в успокаивающем жесте.
— Ничего, найдём к чему… — он обернулся, заметив, что Лера вернулась с сахарницей, — докопаться. Садись.
Пока Брагинский, пыхтя, устраивался на диване, Володя набрал сообщение Юре, но не успел отправить — тот написал сам:
«Так. У меня по моему шикарному графику… — смайлик в тёмных очках —…работа до часу дня по Киеву. Потом обед. Могу написать в 13:20. Тебе будет удобно?»
«Конечно! Пиши! Буду ждать!»
Володя обедал не так рано, но пока Юрин режим был для него приемлемым.