Виннету. Сын вождя

– Кто ты? – гневно спросил он меня, но я молчал. – Жалкий бледнолицый, которого мой отец Тангуа утром схватит и уничтожит!

– Твоему отцу не поймать меня. Он и ходить-то уже не может, – спокойно ответил я.

– Но его воинов не счесть, и все они будут меня искать!

– Ваши воины не способны мне навредить. С каждым из них может случиться то же, что случилось с твоим отцом, который осмелился выступить против меня.

– Где ты боролся с ним?

– Там, где отец твой упал, когда моя пуля пробила ему оба колена.

– Уфф! Значит, ты – Олд Шеттерхэнд? – вырвалось у Пиды.

– А ты разве не понял? Не я ли сшиб тебя с ног ударом кулака? Да и кто, кроме Виннету и Олд Шеттерхэнда, осмелился бы вторгнуться в ваше селение и похитить сына вождя?

– Уфф! Тогда я должен умереть. Но ты не услышишь от меня ни криков, ни стонов!

– Убивать тебя я и не собирался. Мы не такие убийцы, как вы… Если твой отец выдаст обоих бледнолицых, ты будешь свободен.

– Сантера и Хокенса?

– Ты понимаешь с полуслова…

– Он выдаст их, – торопливо произнес индеец, – ибо сын дороже ему, чем сотня Хокенсов, а Сантера он вообще ни во что не ставит.

С этого момента Пида перестал сопротивляться. И тут вдруг начался такой сильный дождь, что мне трудно было разглядеть наш остров. Пришлось прижаться к густому лиственному дереву, чтобы переждать под ним непогоду и встретить начало дня.

Ожидание было томительным. Дождь не переставая хлестал потоками, а утро почему-то все не наступало. Я успел вымокнуть до нитки и теперь согревался гимнастическими упражнениями. Молодой индеец спокойно и неподвижно лежал на земле, но он был более закален, чем я тогда.

Наконец ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Стало светать, но вокруг еще колыхался густой туман. Мне удалось все же найти место переправы на наш остров, и я громко окликнул своих.

– Это мой брат Шеттерхэнд? – услышал я голос Виннету.

– Да, это я.

– Плыви сюда! Кричать не нужно. Это опасно.

– Со мной пленник. Пришли мне хорошего пловца, и пусть он захватит крепкие ремни.