По другую сторону Алисы. За гранью

Очередное фото упало передо мной на стол. Ох, бедный, мой бедный Джозеф.

После короткого предостережения о грозящей мне опасности, что и так было очевидно, Гарсия поспешил удалиться, разумеется, не тратя ни секунды драгоценного времени на прощания. Ника вызвалась проводить Дэвида, и мы остались с Чалис в хрустальной тишине. Казалось, стукни кто в воздухе ложкой, раздастся пронзительный звон.

– Ты знала? – тихо спросила я Картер, словно и, правда, боялась разбить воцарившееся молчание.

– О чём? – столь же негромко уточнила гадалка. Чаша терпения оказалась переполнена.

– О визите Гарсии, о том, что у Джозефа снесло чердак, из-за повторившейся семейной драмы, да, мать его, обо всём! – мой ор не смог стереть непроницаемое выражение лица Чалис. Она с некоторой жалостью посмотрела на меня, и её ладони неспешно скользнули по гладкости дерева стола.

– Знала ли я? Не-е-ет, – протянула Картер, – я могла лишь предполагать. И, увы, мои догадки оказались верны.

Я недоверчиво хмыкнула:

– И вновь тебе поведали это карты?

Чалис не оценила моего сарказма и глядя куда-то сквозь меня, ответила:

– Просто мне дано видеть чуть больше, чем другим. Как и тебе, как и Нике. Всё определяется только плоскостью, в которой нам дозволено наблюдать.

От загадок и отсутствия ответов у меня заболела голова. Я обхватила руками виски, будто хотела предотвратить раскол собственного черепа.

– Не могу высказать, как я устала от всего происходящего…, – в отчаянии прошептала я и прикрыла веки. До меня донеслись звуки отодвигаемого стула, шаги Чалис, и я почувствовала, как её прохладные ладони накрывают мои. Почти над самым ухом раздалось уверенное:

– Мы справимся, поверь мне. Скоро всё закончится, нужно ещё немного потерпеть.

Я почувствовала, как головная боль меня понемногу отпускает, а на сердце становится легче.

Укрывшая город ночь не принесла мне сон. Я ворочалась, постоянно перекатываясь с одного бока на другой. Всё время, казалось, что из коридора доносится неясный шорох. Корсы в комнате не было, она, как и всегда, придёт спать под утро. Ночная смена – её прерогатива. Я избегала смотреть на горящий зловещим красным светом торшер. Тени, что отбрасывал светильник, были точно живые. Стоило отвернуться, и они подобно змеям ползли ко мне. Я прекрасно понимала, что это всего лишь иллюзии. Но когда ты один, да и время за полночь, твои страхи оживают. Из коридора раздался характерный скрип открываемой двери. Едва слышный, но вполне различимый. Чтобы успокоиться, я решила выйти из спальни. Возможно, Ника решила что-то проверить. Выскользнув за дверь, я чуть не хлопнула себя по лбу: после нашей с Корсой комнаты, в конце коридора только вечно запертая дверь. Я присмотрелась в плохо освещённое пространство, латунная ручка запертой двери дёрнулась. Или мне показалось. Разум в последние дни, словно оправдывая моё пребывание в лечебнице, играл со мной недобрые шутки. Повторившийся звук, блеск металла. Определённо ручка дёргалась. Я оглянулась в сторону выхода в зал. Занавески из бусин висели неподвижно. Негромко окликнула Нику:

– Корса! Корса, ты тут? – только пробирающие нутро щелчки треклятой дверной ручки служили мне ответом. Вопреки здравому смыслу я двинулась прямо к этой чёртовой двери. Все внутренние инстинкты вопили, кричали, стараясь меня остановить: «Алиса, Алиса, дьявол тебя раздери, куда ты идёшь?!», но я с упрямством слабоумного слепо направлялась к явной опасности. В груди даже что-то радостно затрепетало, возможно, проснулось то самое чувство, когда стоишь на краю пропасти и тебя от смерти разделяет всего один шаг. Стоит переступить за эту черту, и дороги назад уже нет. Моя нога давно уже свесилась с края. Я приблизилась к двери и поймала бьющуюся словно в агонии латунную ручку. Движение сразу прекратилось. Я медленно повернула ручку, ощущая, как легко поддался замок. Прежде чем открыть, я ещё раз окинула дверь из тёмного дерева пристальным взглядом. На ней засияли странные знаки, все заключённые в круги. В некоторых были нарисованы слова на неизвестном мне языке. Я смогла различить изображение креста, полукругов, месяца, и полагаю, косы. Проведя рукой по светившимся символам, я заставила этим жестом их исчезнуть. Они медленно погасли, вновь погружая коридор в сумрак. Решительно распахнув дверь, я увидела за ней лишь темноту. Протяни руку и твои пальцы ни на что не наткнуться. Настоящая тьма. Будто вглядываешься в бездну. Я невольно отступила, справедливо предположив, что таинственную комнату лучше закрыть. Не успела я совершить это нехитрое действие, как меня охватил ужас, а из горла вырвался леденящий душу крик. Разъярённая Ника, с искажённым от ярости лицом, летела на меня, выставив неестественно длинные пальцы с длинными ногтями, напоминавшие когти хищной птицы. Длинное платье порвано, в местах, где была видна кожа, молочный цвет перекрыл алый. Кровь с молоком. Я закрыла глаза, смиряясь с судьбой.

Проснувшись от своего полного страха вопля, я подскочила в постели. Дверь спальни распахнулась, и я увидела Корсу, в совершенно целом платье, а вместо ярости, её лицо выражало беспокойство, но искренним оно мне не показалось:

– Элис, тебе приснился кошмар? Снова?

Я всё ещё с опаской поглядывала на подругу Чалис, и, отодвинувшись к спинке кровати, невесело усмехнулась:

– Вся моя жизнь – кошмар, но было бы славно, если хотя бы ночью этот морок меня отпускал.