Кирюха польщённо и вместе с тем настороженно кивнул, хватило же ума насторожиться, молодец, и я погнал дальше.
— В конце концов, ты мой заместитель в нашем ордене, второе лицо, — я улыбался, а Кирюха насторожился ещё больше. — Это значит, что мы тебе доверяем. Гостеприимство — это хорошо, конечно, но не всегда. А вдруг гость будет плохим, а мы этого не заметим? Что тогда?
— А что тогда? — повторил Кирюха, подойдя ко мне поближе и вытягивая шею, чтобы заглянуть в глаза.
— А тогда на тебя вся надежда, — огорошил я его. — Учу я тебя сейчас, Кирентий Кузьмич, конечно, плохому, самому тошно, но пора бы тебе уже чуть-чуть повзрослеть и стать чуть-чуть более самостоятельным. Враги, они ведь не всегда с явными намерениями приходят, а ты будь начеку и не зевай! Сумей разделить гостеприимство и должностные обязанности!
— Гномы плохие были? — упавшим голосом поинтересовался у меня Кирюшка, и я сплюнул от досады. Всё-таки зря я этот разговор затеял, зря. Но отступать было уже поздно.
— Гномы были хорошие, — и я поднял палец вверх. Кирюха облегчённо выдохнул и заулыбался. — Очень хорошие. А сердился я на них от своих мыслей, так бывает. Главное же, пойми, ты теперь не просто хранитель уюта на корабле, обычная полезная нечисть, с которой спросу никакого. Ты теперь хранитель всего корабля, настоящий член экипажа. Медаль твоя, погоны и флагманская планка — это ведь не просто так, перед соплеменниками красоваться, это серьёзно! Ну, понял хоть что-нибудь?
— Что-нибудь понял, — медленно кивнул он мне. — Корабль важнее уюта на корабле. Так?
— Именно, — я облегчённо выдохнул и отправил его на кухню, помогать Антохе, пусть займётся работой и проветрит голову, ведь наговорил я ему сейчас слишком много лишних слов. А мне по плану предстоял полный осмотр корабля, и оттягивать неизбежное не следовало. Я хотел пройтись по всем отсекам и ухоронкам нашей «Ласточки», проверить, что изменилось после лечебной процедуры эльфов по извлечению неведомого яда, и посмотреть не только глазами, но и магией. После можно будет заняться и своей каютой, довольно стыдно перекладывать всё это на Кирюху.
Лезть в чужие дела, то есть в хозяйства Далина, Арчи или Антохи я не собирался, но вот проверить работу эльфов следовало. Уж очень поганым был этот невидимый яд, который я всё же, оказывается, видел как мутненькую, еле различимую пелену на заражённом предмете. Видел при некотором усилии и только в упор, но уж лучше так.
Поэтому я взял у Далина план корабля, разбил его на сектора и принялся изучать не только каждый сантиметр поверхности стен и потолков, но даже столов, шкафчиков и ящиков, причём не только снаружи, но и внутри. Когда надо, я мог быть очень нудным и въедливым. Я изучал все предметы, не спеша и по порядку, стремясь не пропустить ничего, я аккуратно достал, осмотрел и положил обратно каждый гаечный ключ у Далина, каждую рунную заготовку у Арчи и каждую чашку с ложкой у Антохи с Кирюхой. Перевернул все свободные каюты, и лишь только там, где жила Лара, чего-то застеснялся. Так, поглазел с порога, стараясь не отвлекаться и сразу же вышел. Оказывается, эльфийка пустила у нас корни довольно прочно, судя по обилию личных вещей, ну да ладно.
Потом я перевернул всё вверх дном и уложил обратно в грузовом отсеке и в двух каютах, отведённых под арсенал, и очень удивился количеству добра, там находившемуся. Далин бьёт все рекорды, подумалось мне, а эти два оглоеда, Антоха с Кирюхой, с ним заодно. И ладно бы арсенал, или магические холодильники, забитые под завязку, или лари с овощами, разукрашенные рунами сохранности, которые мне следовало бы исправить, но вот бочку с капустой из мятежного монастыря я бы выкинул со всем удовольствием. Километров так с трёх-четырёх высоты, не меньше, и чтобы каким-нибудь злодеям на головы.
В общем, уже стемнело, когда я выбрался на лётное поле, чтобы осмотреть «Ласточку» снаружи и был неприятно удивлён количеству народа, собравшегося поглазеть наш корабль. Злые хирдманы, оставленные мне адмиралом в качестве охраны, сумели взять под контроль охранный круг метров пятидесяти от корабля, но этого было всё же очень мало. Да и не хватило людям гномской деликатности, как бы странно это не звучало, а потому встали на стоянку знакомые и не знакомые мне дирижабли вокруг «Ласточки» вплотную, обложив её, как лайки медведя.
Народ пялился из иллюминаторов своих кораблей, кое-кто расположился на травке лётного поля не стесняясь, с едой и напитками, и желающих поглазеть на наш кораблик всё прибывало. А что вы хотите, в условиях постоянного сенсорного голода, когда из всех средств его утоления были только слухи, ценимые на вес золота, да редкие газеты и журналы, которые здесь днём с огнём не сыщешь, народ упускать свой шанс на бесплатный цирк не собирался в принципе.
Мало того, это считалось нормальным и не зазорным, и это следовало понять и простить. Я помню, как у тётки на выселках, когда она праздновала дни рождения и другие, не общие со всем народом праздники, то все заинтересованные, но не приглашённые кумушки абсолютно свободно и без стеснения собирались напротив окон, за забором, и пялились на праздник, обсуждая и комментируя происходящее.
Меня перекашивало от такого назойливого любопытства совершенно чужих и незнакомых не только мне, но и моей тётке людей, но окна никогда не занавешивались, а даже, по сезону, открывались настежь, чтобы были слышны все песни и разговоры. Ну, зимой ещё могли горшки с геранями с подоконников убрать, для удобства зрителей.
Хорошие новости ценились на вес золота, я же говорил, за сплетни и слухи хоть и били морды, но внимательно к ним прислушивались, и вообще, изустное народное творчество цвело и пахло. Положение немного спасали недавно начавшие печататься газеты и журналы, но именно что немного. Дело это было новое, неосвоенное, да и придумали мы его не сами, а собезьянничали у Древних, но всё же перспективное донельзя.
Поэтому я с тоской вздохнул, но возмущаться не стал, и под прицелом множества любопытных глаз полез с инспекцией на верхнюю силовую балку нашей «Ласточки».
— Артё-ё-ём! — тут же не удержался кто-то и заорал во всё горло ужасно знакомым голосом. — Здарова!
— Серёг, — я узнал собеседника и ответил ему, не став орать, но усилив свой голос магией. — Я контуженый, правда. Все вопросы к Далину, хорошо? Не обижайся, ладно?
— Да какие обиды, Тёма! — весело проорал мне в ответ Серёга, — поправляйся! Тока скажи этим фомам неверующим, что мы с тобой корефанами в учебке были!